Никогда не влюбляйся в повесу

Малышка так невероятно хороша собой. И так полна жизни. Настоящий, живой человек, с собственной волей и желаниями – воплощенная надежда, свет, невинность, словом, в Камилле было все то, чего сам Ротуэлл никогда не знал. И вот теперь эта удивительная… эта прекрасная женщина… Господи спаси и помилуй, еще немного, и он превратится в тряпку, ужаснулся Ротуэлл.

Он внезапно поймал себя на мысли, что неплохо было бы заняться с Камиллой любовью – конечно, не теряя при этом головы.

Впрочем, времени на размышления уже не было – повернувшись к ней, барон наткнулся на взгляд Камиллы. Широко распахнув глаза, она с тревогой вглядывалась в его лицо – как будто искала в нем что-то и не находила.

– Доброе утро, – пробормотал Ротуэлл. Ни один из них не понял, как это произошло, но в следующее мгновение Камилла оказалась уже в его объятиях. С трудом разомкнув руки, он опрокинул Камиллу на спину и рухнул сверху. Он не был ни груб, ни холоден с ней – нет, Ротуэлл поклялся, что никогда не позволит себе этого. Оказавшись сейчас в ней, он старался держать свои чувства в узде, но… ему это стоило немалых усилий, в особенности когда она извивалась под ним, в минуты наивысшего наслаждения снова и снова выкрикивая его имя.

Спустя какое-то время, когда он благополучно завершил начатое и обессиленная Камилла вытянулась рядом с ним на постели, у Ротуэлла вдруг непонятно по какой причине испортилось настроение. Почему? Он сам не знал.

Наверное, Камилла почувствовала, что что-то не так.

– Ротуэлл? – Ее теплая рука легла ему на грудь.

С мрачным видом он отшвырнул в сторону одеяло и сел, подперев руками голову.

И тут же пожалел, что не позаботился натянуть на себя рубашку. Даже не оборачиваясь, он чувствовал у себя на спине ее взгляд. Камилла тихонько ахнула. Он готов был поклясться, что ей до смерти хочется задать ему какой-то вопрос. И когда ее рука, коснувшись его спины, осторожно погладила шрамы, паутиной покрывавшие его плечи, он даже не вздрогнул.

– Ротуэлл? – снова окликнула она. Голос Камиллы дрожал.

Боже милостивый! Только не сейчас, взмолился он про себя. Тяжело вздохнув, он повернулся к ней.

– Что? – спросил он.

Она смущенно поерзала, в темных глазах Камиллы он заметил тревогу.

– С тобой все в порядке?

– Да, вполне, – буркнул он.

Она снова оглядела его с ног до головы – Ротуэлл мог бы поклясться, что слышит, как мысли вихрем кружатся у нее в голове.

– Твоя… твоя спина… – наконец выдохнула она. – Эти шрамы… Боже, я и не догадывалась…

Ротуэлл почувствовал, как его губы скривились в горестной усмешке.

– У меня была довольно бурная молодость, – процедил он. – «Пожалеешь розгу – испортишь ребенка». Слышала такую поговорку?

Она молча смотрела на него – но в глазах ее Ротуэлл прочел жалость.

– Мне кажется, это были не розги, – прошептала она, осторожно проведя рукой у него по спине.

– Нет. Вернее, не только – мой дядюшка имел обыкновение лупцевать меня всем, что попадалось под руку. Палкой, хлыстом для верховой езды, тростью. Он был горячим сторонником подобных методов воспитания.

– Как ты можешь так спокойно об этом говорить?! – ужаснулась Камилла.

Вскочив с постели, Ротуэлл принялся нетерпеливо собирать разбросанную по всей комнате одежду. Пес, соблаговолив выбраться из своего теплого гнездышка, подошел поприветствовать его.

– Я тут ни при чем, дорогой, – пробормотал Ротуэлл, наклоняясь к псу. – Такая уж была у него философия – так он обращался с каждым, кто имел несчастье оказаться у него на пути.

Камилла молча смотрела, как он, ее муж, одевается, гадая, что она такого сказала, что привело его в раздражение. Облачившись наконец в брюки, Ротуэлл обернулся. Сегодня он казался ей совсем другим – не таким, как вчера. Чужим.

– Мы с Нэшем и Уорнемом собирались нынче утром заглянуть на «Таттерсоллз», – буркнул он, с недовольным видом проведя рукой по подбородку, где уже успела пробиться щетина. – Скажи Трэммелу, чтобы он представил тебя прислуге.

– Хорошо, – пробормотала Камилла, стараясь не выдать охватившего ее разочарования.

Наклонившись, Ротуэлл подхватил пса и швырнул его на постель.

– Найди кого-нибудь, кто бы позаботился о нем, хорошо? – буркнул он. Это было сказано не то чтобы грубо – просто равнодушно. – Ну… я хотел сказать – с ним ведь нужно гулять, кормить его, и все такое.

– Да. Конечно, непременно. – Спрятав обиду, Камилла откинула одеяло и встала с постели. Подобрав ночную сорочку, она натянула ее на себя, набросила пеньюар и подошла к окну. – Когда тебя ждать домой? – как можно равнодушнее бросила она.

– Не знаю, – так же бесстрастно обронил он. – Я привык возвращаться поздно. А теперь, если не возражаешь, я позвоню, чтобы принесли горячую воду.

Пожав плечами, Камилла направилась к себе. Хочет вести себя так? Ради Бога, это его дело. Она уже взялась за ручку двери, когда что-то заставило ее обернуться. Явившийся на зов Трэммел что-то вполголоса обсуждал с хозяином. Бросив на них вороватый взгляд, Камилла подошла к ванне, подняла висевшее сбоку маленькое полотенце и поднесла его к глазам. И у нее перехватило дыхание.