Никогда_не...

— Да то и вышло… Теть Поль…. Повернись немножко, вот так… Ты прости меня, ладно?

— За что? Ай, больно! — теперь ее пальцы аккуратно ощупывают мою голову на затылке и темени, задевая очаги новой боли.

— Терпи, терпи, пожалуйста… Тут чуть-чуть осталось. Слушай, Сережка, Денис скоро там? Может, лучше будет повязку наложить?

— Та конечно накладывай! Тут же все в кровище! Надо, чтобы дезинфекция держалась! — без колебаний заверяет Сережка и мне снова становится смешно. Знала ли я, когда первый раз увидела его в кофейне и учила отличать просто латте от латте макьято, что именно он будет решать судьбу моей головы через каких нибудь три недели.

— Тогда тащи еще бинты. Их там хоть хватает, в аптечке? Чтоб никуда за ними не бежать, Дэн запретил, — Эмелька быстро отсылает тонкого Сережку то ли по необходимости, то ли из желания удалить посторонних, спосоьназ подслушать наш разговор. — Да за все прости, теть Поль, — дождавшись, пока Серёжка убежит на разведку, тихо повторяет она. — За то, что наговорила тебе тогда… Когда последний раз виделись.

— Забудь, — только и могу выговорить я, на самом деле не чувствуя больше никакой досады. Все это кажется мне сейчас таким мелочным.

— Нет. Такое нельзя забывать. Я тебе много гадостей сказала… сама не знаю, что на меня нашло. Может, злилась, что дядя на меня наорал. Прямо отчитал так, что я обиделась — чего это он на твою сторону переметнулся, ты ж ему чужой человек… А он прям защищает тебя, против семьи готов пойти. Вот я и сказала, что ты ему не пара и люди над ним посмеются. А на самом деле… не посмеются. Даже когда Кристинка слила ваши фотки, я сразу подумала — какие вы красивые вместе.

— Особенно я, и особенно сейчас, — чем сильнее становится мое беспокойство по поводу скорого приезда Артура, тем больше мне хочется хохмить и скатываться в чёрный юмор.

— Да ладно тебе, теть Поль… Заживет все. Я тебя полечу и все пройдёт… Вот таблетка обезболивающего, кстати… Глотай, глотай… И воды побольше выпей, чтоб подействовала быстрее. Вот так, молодец… Но ты на меня больше не сердишься, нет? Я ж помню, как ты обиделась, что я тебя Дженифер Лопес обозвала.

— Хоть бы всех так оскорбляли… как ты меня, Эмель, — снова пытаюсь криво улыбнуться я, пока она промахивает капли воды с моего лица. — Джей Ло красотка. Я согласна быть как она. Все, Эмель… проехали. Никаких обид.

— Прощаешь? Ну и хорошо… — кажется, она пытается меня обнять, но я снова глухо мычу от того, что у меня болят и ноют все кости, и Эмель быстро отстраняется. — А то, знаешь… Когда наши узнали все про вас… Такое началось. И я себя как со стороны услышала — и мама, и бабушка точно такое же говорили. Так противно стало.

— М-м? — мычу я, как бы подталкивая ее рассказать чуть больше.

— Ох, теть Поль… У нас, эти два дня ужас, что творилось. Спасибо, Сереж, это мне надо. Всё, что принёс. А теперь сбегай к Дене, может, ему чем-то помочь надо. Что-то он долго в этой своей подсобке сидит, — снова отправляет она по поручению тонкого Сережку и выждав пару секунд для верности, продолжает рассказ:

— Бабушке опять плохо было, скорую вызывали. Звонили тетям в город, и всей родне сказали съехаться. Прадеду Гордею, конечно, на хутор с утра до ночи вызванивали, но…

— Но там все глухо… — заканчиваю я ее мысль, в кои-то веки радуясь отсутствию связи, которая подарила нам пару безмятежных суток. Теперь все, что произошло в имении у Гордея Архиповчиа воспринимается мной как добрая сказка — особенно в сравнении с моим возвращением в город. И его реакция в сравнении с Наташкиной.

Как забавно — там, где я опасалась самосуда и агрессии, со мной поступили очень даже по-человечески. Зато там, где была уверена в своей безопасности, случилось такое, что до сих пор не могу уместить в сознание.

— Да, и это их еще больше злило — они ж понимали, что вы вместе, там, в селе. И никто не может вас достать. Еще и автобусы с утра не ходили, когда бабушка решила ехать. Только днем уехала, до этого с самого утра на автостанции сидела. Мы так переживали из-за нее — у нее недавно приступ нервный был, а тут целый день, на жаре… Мама бесилась страшно. Говорила, что если с ба что-то случится, она тебя своими руками закопает.

— Ну, вот она и попыталась, — снова пробую пошутить я, но по вздоху Эмельки понимаю, что лучше не надо.

— В общем, очень плохо у нас было, теть Поль. Кристина ж не сразу все выложила про вас. Сначала все завелись из-за этой фотосессии — мама злилась на тебя, что ты такое вытворила, что теперь ее все подружки с ней поссорились и сказали, что это она виновата, что тебя к нам в город притащила.

— Даже так?

— Ага… Сказали, что ты чуть ли не по ее вызову приехала, меня нормально пофоткала, а вот их детей… И что в школу она тебя специально привела, чтоб над всеми посмеяться — ты типа ее подружка, что она, не знает твои повадки? Короче, они целый день ругались, и она уже тогда тебя хотела… прибить. А потом вышла вторая часть, про тебя и дядю. И тогда их совсем накрыло. Особенно от тех фоток, где он один. Ну, где ты его снимала…