Никогда, никогда

Я на мгновение задумываюсь. Пожалуй, будет лучше, если мы проведем ее в моем доме, чтобы посмотреть, нет ли в моей комнате чего-то такого, что мы пропустили и что могло бы нам помочь.

– Я незаметно проведу тебя наверх, в мою спальню. Нам надо еще много чего изучить.

Чарли вдруг опускает взгляд.

– Наверх? – странным тоном повторяет она. И делает медленный вдох сквозь сжатые зубы. – Сайлас? – Она снова поднимает глаза и прищуривается. У нее такой вид, будто она хочет меня в чем-то обвинить, но в чем? Я понятия не имею, чем вызван этот ее обвиняющий взгляд. – Ты же не стал бы мне лгать, верно?

– Что ты имеешь в виду?

– Я замечала некоторые вещи. Мелочи, – отвечает она.

У меня падает сердце. Что я сказал не так?

– Чарли… я не понимаю, к чему ты клонишь.

Она делает шаг назад, закрывает рот рукой, затем показывает ею на меня.

– Откуда ты знаешь, что твоя спальня находится наверху, если ты еще не бывал в своем доме?

Черт. Я сказал наверх.

Мотая головой, она добавляет:

– И, когда мы находились возле тюрьмы, ты заметил, что много молился в последние несколько дней, но мы оба должны помнить только сегодняшний день. И сегодня утром… когда я сказала тебе, что меня зовут Дилайла, было видно, что ты изо всех сил сдерживал улыбку. Потому что знал, что я лгу. – В ее голосе звучат подозрение и страх. Я поднимаю руку ладонью вперед, пытаясь ее успокоить, но она делает еще один шаг назад, к своему дому.

Проблема в том, что я не знаю ее реакций, не знаю, что может ее успокоить. Мне неприятно сознавать, что она скорее готова убежать в дом, который пугал ее еще пять минут назад, чем стоять рядом со мной. И зачем я только солгал ей сегодня утром?

– Чарли, пожалуйста, не бойся меня. – Но я вижу, что уже слишком поздно.

Она бросается к своей парадной двери, но я успеваю обхватить ее руками и прижать ее спину к своей груди. Она начинает кричать, и я закрываю ей рот рукой.

– Успокойся, – шепчу я ей в ухо. – Я не причиню тебе вреда. – Мне нельзя допустить, чтобы она мне не доверяла. Она хватается за мое предплечье обеими руками, пытаясь освободиться от моей хватки. – Ты права, Чарли, права. Я тебе солгал. Но, если ты успокоишься хотя бы на пару секунд, я объясню тебе, почему сделал это.

Она поднимает ногу, пока я продолжаю держать ее сзади, и что есть сил отталкивается от стены дома, так что мы оба валимся назад. Я разжимаю руки, и она начинает отползать от меня, но мне удается схватить ее снова и повалить на спину. Она смотрит на меня округлившимися глазами, но на этот раз не пытается вопить. Я прижимаю ее руки к земле.

– Перестань, – говорю я.

– Почему ты лгал? – кричит она. – Почему ты притворяешься, будто это произошло и с тобой? – Она опять пытается вырваться, и я еще крепче прижимаю ее к земле.

– Я не притворяюсь, Чарли! Я тоже все забывал, как и ты. Но сегодня это со мной не произошло. Я не знаю, почему. Но я помню только последние три дня, и все, честное слово. – Я смотрю ей в глаза, и она не отводит взгляд. Она все еще пытается вырваться, но уже без прежнего пыла, и я вижу, что ей хочется выслушать мое объяснение. – Сегодня утром я не хотел, чтобы ты боялась меня, поэтому я и притворился, что это произошло опять. Но клянусь, что до сегодняшнего утра это происходило с нами обоими.

Она перестает вырываться, а просто опускает голову на землю и закрывает глаза, вконец обессиленная. Эмоционально и физически.

– Почему это происходит? – сдавшись, шепчет она.

– Я не знаю, Чарли, – отвечаю я, отпустив одну ее руку. – Я не знаю. – Я убираю волосы, упавшие ей на лицо. – Сейчас я тебя отпущу, встану и сяду в машину. После того, как я отвезу Лэндона домой, я вернусь за тобой, хорошо?

Она кивает, но не открывает глаз. Я отпускаю ее вторую руку и медленно встаю. Теперь, когда я больше не прижимаю ее к земле, она быстро садится и отодвигается от меня прежде, чем встать.

– Я лгал, потому что хотел уберечь тебя. А не затем, чтобы причинить тебе вред. Ты же веришь мне, да?

Она потирает свои руки в тех местах, где я их сжимал, и покорно шепчет:

– Да. – А затем, прочистив горло, говорит: – Возвращайся через час. И больше никогда мне не лги.

Я жду, когда она зайдет в дом, затем возвращаюсь к машине.

– Что это было? – спрашивает Лэндон.

– Ничего, – отвечаю я, глядя в окно, пока мы проезжаем мимо ее дома. – Я просто пожелал ей спокойной ночи. – Я поворачиваюсь и сгребаю с заднего сиденья все наши записи. – Я вернусь к Jamais Jamais, чтобы забрать мой Land Rover.

Лэндон смеется.

– Мы же разбили его вчера вечером. Когда сломали ворота.

Я помню. Я был там.

– Но, возможно, он по-прежнему способен нормально ездить. Думаю, стоит попытаться это проверить, и вообще, не могу же я все время пользоваться… чья это машина?

– Мамина, – отвечает он. – Я отправил ей сообщение утром, написав, что твоя машина в ремонте, и нам на сегодня понадобится ее машина.

Я знал, что мне нравится этот парень.

– Значит… ты хочешь замутить с Дженет, да? – спрашиваю я его.

Он отворачивается к окну.

– Заткнись.

* * *