Никогда, никогда

Его реакция окончательно выводит меня из себя. Я встаю, и мой стул с царапающим звуком отодвигается назад.

– Позволь мне сказать, что обо всем этом думаю я сама, папа. – Я делаю шаг назад и тычу в него пальцем. – Ты разрушил много жизней. Ты считал, что деньги могут заменить ту ответственность, которую ты должен был взять на себя. Из-за тебя моя мать начала пить. Ты оставил своих дочерей безо всего, даже без примера для подражания. Не говоря уже обо всех тех, чьи деньги ты присвоил, когда руководил своей компанией. И при этом ты сваливаешь свою вину на всех остальных. Потому что ты очень плохой человек. И еще худший отец. Я не очень хорошо знаю Чарли и Дженет, но думаю, они достойны лучшего.

Я поворачиваюсь и иду прочь, бросив ему через плечо:

– Прощай, Бретт! Хорошего тебе дня и хорошей жизни!

38

Сайлас

Когда она возвращается, я сижу по-турецки на капоте машины, прислонясь спиной к ветровому стеклу, и пишу заметки. Она пробыла там более часа, так что я сделал, как она просила и вернулся к машине, чтобы присмотреть за моим братом и ее сестрой. Увидев ее, я выпрямляюсь. Я не спрашиваю ее, смогла ли она что-то выяснить, а просто жду, когда она скажет что-то сама. Потому что сейчас у нее такой вид, будто ей не хочется ни с кем говорить.

Она направляется прямо к машине и, проходя мимо меня, на секунду встречается со мной взглядом. Я поворачиваю голову и смотрю, как она идет сначала к задней части машины, затем к передней, затем опять назад и опять вперед.

Ее руки опущены и сжаты в кулаки. Дженет открывает переднюю дверь и выходит из машины.

– Ну и что он имел сказать, этот наш самый замечательный на свете папочка-сиделец?

Чарли резко останавливается.

– Ты знала про Кору?

Дженет качает головой.

– Про Кору? Кто это?

– Креветка! – громко говорит Чарли. – Ты знала, что он ее отец?

Дженет изумленно открывает рот, и я тут же соскакиваю с капота.

– Погоди. Что? – спрашиваю я, подойдя к Чарли.

Она трет руками лицо, затем складывает их домиком и медленно втягивает в себя воздух.

– Сайлас, думаю, ты был прав. Это не сон.

Я вижу на ее лице страх. Страх, который так и не прошел с тех пор, как она снова потеряла память несколько часов назад. И сейчас он охватил ее с новой силой.

Я медленно приближаюсь к ней и протягиваю ей руку.

– Чарли, мы с этим справимся.

Она быстро пятится и мотает головой.

– А что, если нет? Что, если это будет происходить снова и снова? – Она опять начинает ходить взад и вперед, на этот раз сцепив руки за головой. – Что, если это будет повторяться, пока мы не зачахнем? – Она начинает глубоко дышать, и ее грудь вздымается и опускается.

– Что это на нее нашло? – спрашивает Дженет. Следующий свой вопрос она обращает ко мне: – Я чего-то не знаю?

Лэндон стоит рядом с ней, так что я поворачиваюсь к нему.

– Я пройдусь вместе с Чарли. Ты не мог бы объяснить Дженет, что с нами происходит?

Лэндон плотно сжимает губы и кивает.

– Хорошо. Но она подумает, что мы все лжем.

Я сжимаю предплечье Чарли и тяну ее за собой. По ее щекам текут слезы, и она со злостью смахивает их.

– Он жил двойной жизнью, – говорит она. – Как он мог так поступить с ней?

– С кем? – спрашиваю я. – С Дженет?

Она останавливается.

– Нет, не с Дженет. И не с Чарли. И не с моей матерью. С Корой. Как он мог, зная, что у него есть еще одна дочь, отказываться общаться с ней? Он ужасный человек, Сайлас! Как Чарли могла этого не видеть?

Она беспокоится из-за Креветки! Из-за той девицы, которая помогала держать ее в плену целый день?

– Попробуй сделать глубокий вдох, – советую я и, взяв ее за плечи, поворачиваю к себе лицом. – Вероятно, ты никогда не видела эту сторону его личности. Ты любила того человека, которым он старался казаться. И ты не можешь жалеть эту девицу, Чарли. Ведь она помогала своей матери насильно удерживать тебя под замком.

Она снова начинает мотать головой.

– Они не причиняли мне вреда, Сайлас. Я особо подчеркнула это в своих записях. Эта женщина, ее мать, вела себя грубо, но ведь я вторглась в их дом! Должно быть, я проследила ее до него в тот вечер, когда не села в такси. Она решила, что мы принимаем наркотики, потому что я ничего не помнила, и я ее не виню! А затем я снова забыла, кто я, и, наверное, начала паниковать. – Она резко выдыхает и замолкает. Когда она снова поднимает глаза на меня, вид у нее становится немного спокойнее. Она облизывает губы. – Думаю, она не имеет никакого отношения к тому, что с нами произошло. Она просто озлобленная чокнутая женщина, которая ненавидит моего отца и которая, скорее всего, хотела отомстить мне за то, как я вела себя с ее дочерью. Но в это дело их впутали мы. Все это время мы искали причину происходящего в других… пытались обвинить кого-то еще. Но что, если… – Она снова делает выдох. – Что, если это мы сами сделали друг с другом?

Я отпускаю ее плечи и делаю шаг назад. Она садится на обочину и обхватывает голову руками. Нет, мы никак не могли намеренно сделать это с самими собой.