Никогда, никогда

– Одной из последних моих мыслей перед тем, как мы заснули, была мысль о том, что, когда ты пропала, я чувствовал себя так, будто из меня изъяли какую-то важную часть. Но, найдя тебя, я впервые ощутил себя Сайласом Нэшем. Притом что до того момента я не ощущал себя вообще никем. И я помню, что тогда дал себе слово, что ни за что не допущу, чтобы мы отдалились друг от друга. Вот я и подумал… – Я отпускаю ее руки и встаю. И пару раз прохожу взад и вперед по комнате, пока она не встает тоже. Я понимаю, что зря смущаюсь перед тем, как высказать эту мысль вслух, но я все-таки смущен. Это звучит абсурдно. Хотя все другие объяснения еще абсурднее.

Потерев крепко свою шею, чтобы хоть немного унять нервозность, я смотрю Чарли в глаза.

– Чарли, а что, если… когда мы расстались… мы с тобой пошли наперекор предначертанной судьбе?

Я ожидаю, что она поднимет меня на смех, но вместо этого вижу, как на ее руках появляются мурашки. Она трет их, затем медленно опускается обратно на кровать.

– Это абсурд, – бормочет она, но неуверенно, как будто части ее все-таки кажется, что в моей теории что-то есть и стоит это обдумать.

Я снова сажусь в кресло прямо перед ней.

– Что, если нам предначертано быть вместе? И, когда мы воспротивились этому, это вызвало что-то вроде… не знаю, как это можно назвать… что-то вроде… разлома?

Она закатывает глаза.

– Иными словами, ты хочешь сказать, что вселенная стерла все наши воспоминания, потому что мы расстались? А тебе не кажется, что это немного отдает нарциссизмом?

Я качаю головой.

– Я понимаю, как странно это звучит. Но, говоря гипотетически… что, если на свете существуют души, являющиеся половинками единого целого и предназначенные друг другу? И, когда они сходятся, их нельзя разъединить?

Она складывает руки на коленях.

– А как это объясняет тот факт, что на этот раз ты запомнил последние два дня, а я нет?

Я снова начинаю ходить взад и вперед.

– Дай мне минуту подумать, – говорю я.

Она терпеливо ждет, пока я продолжаю ходить по комнате. Затем останавливаюсь и поднимаю палец.

– Выслушай меня, хорошо?

– Я слушаю, – отзывается она.

– Мы любили друг друга с самого детства. Между нами однозначно существовала связь, и это продолжалось всю нашу жизнь. Пока в нее не начали вмешиваться внешние факторы. То, что произошло с нашими отцами, взаимная ненависть наших семей. Твоя обида на меня из-за того, что я верил, что твой отец виновен. Тут есть закономерность, Чарли. – Я беру блокнот и пробегаю глазами сделанный мною ранее перечень того, что мы помним, и того, чего не помним. – И наши воспоминания… мы помним то, что не было навязано нам извне. Ты помнишь книги. Я помню, как работать с фотокамерой. Мы помним слова наших любимых песен. Мы помним исторические события. Но мы забыли то, что было навязано нам другими. Например, американский футбол.

– А как же насчет людей? – спрашивает она. – Почему мы забыли всех людей, с которыми были знакомы?

– Если бы мы помнили этих людей, то у нас по-прежнему оставались бы и другие воспоминания. Мы бы помнили, как познакомились с ними, какое влияние они имели на нашу жизнь. – Я чешу затылок. – Я не знаю, Чарли. Многое из этого все равно кажется мне нелогичным. Но вчера вечером я снова ощутил связь с тобой. Почувствовал, что любил тебя всю жизнь. И сегодня утром… я не потерял память, в отличие от тебя. В этом должен быть какой-то смысл.

Чарли встает и начинает ходить по комнате.

– Две половинки одного целого, предназначенные друг другу? – бормочет она. – Это почти так же абсурдно, как проклятие.

– Или как два человека, синхронно теряющие память?

Она пристально смотрит на меня, и я вижу, как работает ее мозг, пока она грызет подушечку своего большого пальца.

– Что ж, тогда объясни, как ты смог опять влюбиться в меня всего за два дня. И, если мы половинки одного целого, предназначенные друг другу, то почему я не влюбилась заново в тебя? – Она перестает ходить взад и вперед и ждет моего ответа.

– Ты долгое время провела взаперти в своем старом доме, а я все это время искал тебя. Я читал наши любовные письма, твои дневники, просматривал твой телефон. И к тому времени, когда я вчера вечером нашел тебя, у меня было такое чувство, будто я уже знаю тебя. Я прочитал почти все о нашем прошлом, и каким-то образом это снова связало меня с тобой… как будто мои прежние чувства возродились. Но для тебя… я так и оставался чужаком.

Мы оба опять сидим на кровати и думаем. Пожалуй, сейчас мы впервые приблизились к чему-то, напоминающему закономерность.

– То есть ты предполагаешь… что мы были предназначены друг другу. Но затем внешние факторы испортили нас, и мы разошлись?

– Да. Может быть. Думаю, так оно и есть.

– И это будет повторяться, пока мы все не исправим?

Я пожимаю плечами, поскольку я не уверен. Это всего лишь теория. Но это выглядит логичнее, чем все наши прежние догадки.

Проходит пять минут, в течение которых никто из нас не произносит ни слова. В конце концов она снова падает на спину на кровать, тяжело вздыхает и говорит:

– Ты понимаешь, что это значит?

– Нет.