Никогда, никогда

Он склоняет голову и завладевает моими губами в страстном поцелуе, от которого моя голова запрокидывается назад. Он прижимает свои губы к моим в нежном поцелуе раз, другой, третий прежде, чем раздвигает их языком. Наш поцелуй ритмичен, как будто в нашем распоряжении был не только сегодняшний день, чтобы разобраться, как это делается. От прикосновения его руки, сжимающей мои волосы, я ощущаю слабость в коленях. Я задыхаюсь и чувствую, что у меня остекленели глаза.

Доверяю ли я ему?

Я доверяю ему.

– Чарли говорит – сними рубашку, – говорю я, припав к его губам.

– Эта игра называется «Сайлас говорит».

Я провожу ладонями по его теплому животу.

– Теперь уже нет.

44

Сайлас

– Малышка Чарли, – шепчу я, обвив ее рукой. И приникаю губами к изгибу ее плеча. Она что-то лепечет, затем накрывается с головой. – Чарли, пора просыпаться.

Она поворачивается лицом ко мне, но остается под одеялом. Я натягиваю его себе на голову, так что под ним оказываемся мы оба. Она открывает глаза и хмурится.

– От тебя хорошо пахнет, – говорит она. – Это нечестно.

– Я принял душ.

– И почистил зубы?

Я киваю, и она хмурится еще больше.

– Это нечестно. Я тоже хочу почистить зубы.

Я убираю с ее головы простыню и одеяло, и она закрывает глаза рукой и стонет.

– Тогда скорее вставай и почисти зубы, чтобы, вернувшись, ты смогла поцеловать меня.

Она встает с кровати и идет в ванную. Я слышу, как льется вода, но этот звук тут же заглушают шумы, доносящиеся с первого этажа. Слышится металлический стук кастрюль и сковородок, хлопанье дверей буфетов. Как будто кто-то убирается на кухне. Я смотрю на часы и вижу, что уже почти девять часов.

Осталось два часа.

Дверь моей ванной открывается, и Чарли, пробежав по комнате, плюхается на кровать и быстро накрывается.

– Тут холодно, – говорит она, и ее губы дрожат. Я притягиваю ее к себе и прижимаю свои губы к ее. – Так лучше, – бормочет она.

И этим мы и занимаемся, пока я изо всех сил стараюсь забыть о времени. Мы ласкаем друг друга.

– Сайлас, – шепчет она, когда я осыпаю поцелуями ее шею. – Сколько времени?

Я беру с тумбочки мой телефон и смотрю на экран.

– Девять пятнадцать. – Она вздыхает, и я точно знаю, о чем она думает. Потому что сам я думаю о том же.

– Я не хочу этого забывать, – говорит она, глядя на меня глазами, похожими на два разбитых сердца.

– Я тоже, – шепчу я.

Она снова целует меня, на этот раз нежно. Я чувствую, как колотится сердце в ее груди, и знаю, что это не потому, что мы с ней целуемся, а потому, что она боится. И мне хотелось бы иметь возможность перенести ее туда, где ей бы не было страшно, но такой возможности у меня нет. Я бы хотел оставаться тут с ней навечно, но я знаю, что сейчас нам нужно заняться другими вещами.

– Мы можем надеяться на лучшее, но думаю, нам нужно приготовиться к худшему, – говорю я ей.

Она кивает, продолжая прижиматься к моей груди.

– Знаю. Но давай полежим еще пять минут, ладно? Просто останемся под одеялом еще пять минут, притворяясь, что мы любим друг друга, как раньше.

Я вздыхаю.

– Лично мне уже не нужно притворяться, Чарли. – Она улыбается и приникает губами к моей груди.

Я дам ей пятнадцать минут. Пяти недостаточно.

Когда это время истекает, я встаю сам и поднимаю ее.

– Нам нужно позавтракать. Тогда, если в одиннадцать часов у нас опять снесет крышу, у нас хотя бы будет несколько часов до того, как нам придется опять беспокоиться о еде.

Мы одеваемся и спускаемся на первый этаж. Эзра убирает со стола после завтрака, когда мы заходим на кухню. Чарли протирает сонные глаза, и Эзра смотрит на меня, подняв бровь. По ее мнению, приведя в наш дом Чарли, я сильно рискую.

– Не беспокойся, Эзра. Папа говорит, что теперь мне можно любить ее. – Эзра улыбается.

– Вы голодны? – спрашивает она.

Я киваю.

– Да, но мы можем сами приготовить себе завтрак.

Эзра машет рукой.

– Вздор. Я приготовлю вам ваше любимое блюдо.

– Спасибо, Эзра, – с улыбкой благодарит ее Чарли. На лице Эзры отражается легкое удивление, когда она идет в кладовую.

– Боже мой, – чуть слышно бормочет Чарли. – Как ты думаешь, я и впрямь была такой ужасной? Такой, что «спасибо» в моих устах вызывает шок?

На кухню заходит моя мать и, увидев Чарли, останавливается как вкопанная.

– Ты провела здесь ночь? – спрашивает она, и вид у нее, кажется, не очень-то довольный.

– Нет, – лгу я. – Я только что привез ее сюда.

Моя мать щурит глаза. Я не помню ее и не знаю, подозрительна ли она по натуре.

– А почему вы не в школе?

Мы молчим, потом Чарли выдает:

– Там сегодня гибкий день.

Моя мать кивает и, пройдя в кладовую, что-то говорит Эзре.

– Что такое гибкий день? – шепчу я.

Чарли пожимает плечами.

– Понятия не имею, но прозвучало это хорошо. – Она смеется, затем шепчет: – Как зовут твою мать?

Я открываю рот, чтобы ответить, но оказывается, я этого не помню.

– Понятия не имею. Я не уверен, что вообще это записал.

Моя мать выглядывает из кладовой.

– Чарли, ты будешь сегодня ужинать с нами?

Чарли смотрит сначала на меня, потом на мою мать.

– Да, мэм. Если не забуду.