Никогда, никогда

– Я ничего не почувствовала, – говорю я. – Это был просто поцелуй, и он не сработал. – Гнусная ложь, такая гнусная, что она обжигает меня. – Мне надо идти.

– Чарли…

– До завтра. – Я поднимаю руку и машу, потому что не хочу оборачиваться и смотреть на него. Мне страшно. Я хочу остаться с ним, но это плохая идея. Этого нельзя допустить, пока мы не выясним, что к чему. Мне кажется, что он собирается последовать за мной, так что я машу, чтобы остановить такси. Я открываю его дверь и оглядываюсь на Сайласа, чтобы показать ему, что со мной все в порядке. Он кивает, а потом поднимает свой телефон, чтобы сфотографировать меня. Это первый раз, когда она покинула меня, вероятно думает он. Затем сует руки в карманы и шагает туда, где припаркована его машина.

Я жду, пока он не пройдет фонтан, затем наклоняюсь и говорю таксисту:

– Извините, я передумала. – Я захлопываю дверь такси и возвращаюсь на обочину. Ведь у меня нет денег на такси. Я вернусь в закусочную и попрошу Эми подвезти меня до дома.

Таксист отъезжает, и я сворачиваю на другую улицу, чтобы Сайлас не увидел меня. Мне надо побыть одной. Мне надо подумать.

14

Сайлас

Еще одна ночь паршивого сна. Но на этот раз я не мог спать не потому, что беспокоился за себя или из-за мыслей о том, что заставило Чарли и меня потерять память. Я не мог спать потому, что думал о нашем поцелуе и о реакции Чарли на этот поцелуй.

Я не понимаю, почему она ушла и почему предпочла взять такси вместо того, чтобы поехать со мной. По ее реакции во время этого поцелуя было видно, что она чувствовала то же, что и я. Разумеется, наш поцелуй был не таким, как в сказках, в которых с помощью него разрушается проклятие, но думаю, ни она, ни я этого и не ожидали. Мне кажется, никто из нас не возлагал на этот поцелуй настоящих ожиданий – у нас была только смутная надежда.

Чего я точно не ожидал, так это того, что, когда ее губы коснутся моих, все остальное отойдет на задний план, но именно это и случилось. Я напрочь забыл о той причине, по которой нам надо было поцеловаться, и обо всем том, что произошло с нами в этот день. Я мог думать только об одном – о том, как она стиснула в кулаках мою рубашку, как она прижала меня к себе теснее, требуя большего. Я слышал, как она втягивала в себя воздух между нашими поцелуями, потому что как только наши губы сливались, мы оба переставали дышать. И хотя она прервала наш поцелуй и отстранилась, я все равно видел, каким потрясенным было ее лицо и как она смотрела на мои губы.

И все же, несмотря на все это, она повернулась и пошла прочь. Но за эти два дня я все-таки смог узнать о ней кое-что – а именно то, что у нее на все есть причина. И обычно это веская причина – поэтому-то я и не сделал попытки остановить ее.

На мой телефон приходит сообщение, и я со всех ног спешу из душа, чтобы прочесть его. Она не писала и не звонила мне с тех пор, как мы расстались вчера вечером, и я беспокоюсь.

Моя надежда гаснет, когда я обнаруживаю, что это сообщение пришло не от Чарли. Его отправил парень, с которым я говорил вчера вечером в закусочной. Эллер.

Эллер: Эми спрашивает, подвозил ли ты Чарли в школу. Ее нет дома.

Я выключаю воду, хотя еще даже не успел ополоснуться. Одной рукой я хватаю полотенце, а другой отвечаю на его сообщение.

Я: Нет, я еще даже не выходил из дома. А она пыталась позвонить ей на мобильник?

Отправив сообщение, я сразу же набираю номер Чарли и натыкаюсь на автоответчик, затем кладу телефон на столешницу умывальника. К тому времени, как включается ее голосовая почта, я уже одет.

– Черт, – бормочу я, завершив звонок. И, открыв дверь ванной, надеваю кроссовки и хватаю ключи от машины. Затем спускаюсь на первый этаж и замираю.

В кухне стоит женщина, и это не Эзра.

– Мама?

Это слово вырывается у меня само собой. Она поворачивается, и хотя я могу узнать ее только по фотографиям на стенах, мне кажется, что я что-то чувствую. Нет, это не узнавание и не любовь. На меня просто нисходит спокойствие.

Нет… не спокойствие, а успокоение, покой.

– Привет, дорогой, – говорит она с сияющей улыбкой, отражающейся и в ее глазах. Она готовит завтрак – а может быть, убирается после завтрака. – Ты видел почту, которую я вчера положила на твой комод? И как ты себя чувствуешь?

Лэндон похож на нее больше, чем я сам. У него, как и у нее, круглый подбородок, а у меня острый, как у моего отца. И манера держаться у Лэндона такая же, как у нее. Как будто жизнь была к ним добра.

Она откидывает голову назад и подходит ко мне.

– Сайлас, ты в порядке?

Я делаю шаг назад, когда она пытается коснуться рукой моего лба.

– Со мной все нормально.

Она прижимает руку к груди, как будто то, что я отстранился, задело ее.