Никогда тебя не отпущу

– Ну, надеюсь, это тебе понравится больше. Налетай.

Я набираю полный рот.

– Ням-ням. Как здорово.

На этот раз я не лгу. Чили вкусное, ароматное и не очень острое, да еще и с большими кусками овощей.

– Рад, что тебе нравится, – говорит он. – Я соскучился по овощам, пока сидел за решеткой. Еда там – просто дерьмо. Я бы свиней так не кормил.

Несколько минут мы едим в тишине, потом он спрашивает:

– Ждешь Рождества? Когда ты была ребенком, ты ждала его с нетерпением.

– Круто, что будет неделя каникул. – Я не хочу говорить ни о маме, ни о традициях, которые сложились у нас после того, как он ушел. – Что делаешь на Рождество?

– Собираюсь в Викторию, буду со своим спонсором. Первое Рождество на свободе может оказаться сложным. Когда окажусь там, то схожу на несколько собраний «Анонимных алкоголиков». Собирался достать елку, но не было времени.

– Да ладно. Эти растения тоже нарядные.

Мы продолжаем есть, одновременно дуем на ложки, чтобы охладить чили. Я вглядываюсь ему в лицо.

– Ты похож на своего отца или мать? – спрашиваю я.

– Скорее на отца. – Он берет пригоршню чипсов и грызет их над своей тарелкой. – Попробуй.

Он явно хочет сменить тему, поэтому мы говорим о телешоу, которые он смотрит, о его успехах в кулинарии.

После ужина мы убираем на кухне. Я мою посуду, он вытирает. Воспоминания уносят меня во времена детства, но я не могу вспомнить, чтобы он убирал в доме, – уборку он всегда оставлял маме.

– Классно, что ты со мной, – говорит он. – Ночи длинные. Я привык создавать шум вокруг себя. Сейчас сплю только с включенным телевизором.

– Может, тебе завести собаку?

– Я подумаю. Было бы неплохо иметь компанию.

– Мы взяли пса из приюта, – говорю я, передавая ему следующую тарелку. – Его зовут Ангус.

– Да? Что за порода?

– Не знаю. – Я пожимаю плечами. – Он просто большой и лохматый.

– Отлично. Твоя мама всегда любила собак.

Мне хочется рассказать о нем больше, хочется рассказать, что Ангус – настоящий мамин защитник и хвостиком ходит за ней по двору, что он спит с ней, но он поймет, зачем я рассказываю ему об этом, и мне не хочется выводить его из себя.

– Что-нибудь случилось? – спрашивает он и тянется за тарелкой.

– Что ты имеешь в виду?

Он поднимает следующее блюдце.

– Как будто кто-то собирается вломиться в ваш дом. Поэтому вы взяли собаку, верно? Каков ее парень? – Его вопросы сыплются так быстро, что у меня нет времени их обдумать.

– Все хорошо. Грег милый – он помог врезать дверь для пса.

Он перестает вытирать тарелку.

– Собачья дверь? На кой черт она ей?

Я вздрагиваю, оцепенев от его тона, как будто мама – самая тупая женщина на планете, в таком духе.

– Уж пришлось, потому что она работает допоздна, и мы подумали, что теперь-то все будет в порядке, ведь никто не проберется через дверь. И даже если это случится, Ангус откусит им головы. Он действительно огромный.

Его плечи опускаются, но это больше похоже на то, что он заставляет их опуститься, напоминая себе, что нужно расслабиться.

– Извини, – говорит он. – Я на мгновение вышел из себя, как заботливый папаша.

– Ага. Есть чуть-чуть.

– Похоже, что мама заботится о собаке. Я рад, что у нее есть помощник. – Он вытирает еще несколько блюдец. – Ты доверяешь этому Грегу?

– Он совершенно безобиден. Сделает для нее все, что угодно. Завтра, например, будет бегать по магазинам за покупками для ее рождественской вечеринки. – Он смотрит на меня, и я понимаю, что ляпнула лишнее. Мама убьет меня. – У нее будет много гостей. Много.

– Ей это полезно.

У него такой голос, словно он действительно успокоился. Наверное, я не поняла истинную причину этих расспросов. Он хотел убедиться, что с нами все в порядке. Мы домываем последние блюдца в молчании.

Затем он говорит:

– Знаю, что ты не можешь долго задерживаться, но я хочу кое-что подарить тебе. Посиди секундочку на диване, я сейчас кое-что принесу, хорошо? – Он идет в спальню и выходит из нее с яркой коробкой. – Я не очень-то умею оформлять подарки.

Мои щеки начинают гореть, когда снимаю серебристую бумагу. Чувствую, что он наблюдает за мной с другого конца дивана. Я волнуюсь, мне не хочется это выдавать, но я не могу скрыть выражение своего лица. Когда снимаю последний лист бумаги, то с удивлением обнаруживаю под ним красивую деревянную шкатулку и поглаживаю ее пальцем. Она размером примерно десять на десять дюймов, пахнет свежим кедром и поблескивает глянцевой золотистой краской.

– Ты ее сам сделал? – Голос у меня вязкий и хриплый.

– Один из парней, с которым я работаю, одолжил мне инструмент и пустил в свою мастерскую. Я уже и забыл, сколько удовольствия я получал от работы руками. Я подумал, что, может, тебе захочется где-то хранить свои принадлежности для рисования.

– Она такая красивая, – говорю я. – Наверное, ты потратил много времени на нее.

Денег ему хватает. Он мог бы купить что угодно, но решил сделать для меня нечто особенное.

– У меня много свободного времени.

– Большущее тебе спасибо. Мне нравится. – Я смотрю на него и вижу, что он в восторге от моей реакции. – А я тебе ничего не принесла.

– Нет. – Он трясет головой. – Ты не должна. В следующем году, да?