Никогда. Ведьмино ущелье. Остров костей

Большинство демонов были слишком ленивы или глупы, чтобы выбраться из ада самостоятельно. Или им не нравилось, что приходится терпеть ограничения и выполнять требования тех, кто призывал их своим заклинанием.

Поэтому они пришли.

И ждали.

Врата, созданные Кольтом, можно было открыть только его револьвером. И вот, спустя целую вечность, по аду эхом прокатился лязг револьвера, вложенного в железные врата.

Демоны вопили от радости и толкали друг друга. Вот она, свобода! Наконец-то! Можно разгуливать по земле и сеять хаос.

Заскрипели петли, которые никто не смазывал сотни лет, и врата распахнулись.

Свобода! Демоны поползли, побежали, полетели наружу. Некоторые, однако, не торопились. Они помнили, что Кольт окружил врата железной пентаграммой, но Азазель все предусмотрел – пентаграмму разрушил человек, который поведет их за собой. Еще один аргумент в пользу тех, кто верил Азазелю и считал, что он все сделал правильно.

Но человек, который должен был возглавить их, так и не явился. Никто не отдавал им приказы, никто ими не командовал.

Они были по-настоящему свободны.

Демоны разлетелись на все четыре стороны, позабыв о плане Азазеля, упиваясь тем, что теперь можно свободно гулять по земле и делать все, что заблагорассудится…

Глава 1

«Отличный способ встретить Рождество и Новый год», – думала Меган Вард, делая глоток крепкого янтарного пива, которым угостил ее какой-то парень в надежде на более близкое знакомство.

Басы отдавались в груди, им вторили барабаны, гитара визжала как циркулярная пила. Меган не могла вспомнить названия рок-группы, которая играла сейчас в баре «Дыхание вепря», но получать удовольствие это ей не мешало. Это была кавер-группа, как и большинство из тех, что выступали в барах на Дюваль-стрит в Ки-Уэст. В репертуаре у них был стандартный набор классического рока. Сейчас они исполняли «Magic Carpet Ride». Голос у солистки был глубокий, с хрипотцой, она сама играла на гитаре, запиливая гитарные соло группы Steppenwolf.

Они играли так громко, что слышно было даже на улице. Между баром «Дыхание вепря» и тротуаром Дюваль-стрит находилась большая парковка, засыпанная гравием. Слушатели наслаждались музыкой в баре под открытым небом, в центре которого росло огромное дерево. Меган не возражала против громкой музыки. Не в последнюю очередь потому, что так было проще игнорировать парня, угостившего ее пивом. Отказываться от дармовой выпивки она, конечно, не стала, ведь на скромный студенческий бюджет особо не разгуляешься. Но и отвечать на ухаживания не собиралась. Когда парень говорил, то брызгался слюной, просто ужас. Но это всего лишь пиво. Если бы он купил ей джин-тоник или «отвертку», она, может, и дала бы ему шанс. Но пиво? Пусть даже не надеется.

Наконец, парень отвалил в поисках более легкой добычи, и Меган осталась одна за маленьким круглым столиком, окруженным высокими стульями. Он стоял между двумя барами – главным, в центре «Дыхания вепря», и небольшим, который находился у выхода на парковку. Конечно, ее одиночество долго не продлится, в субботу вечером тут полно народа. Кто-то заходил с парковки, как и сама Меган, мимо вонючки, продававшего сборники своих стихов, другие шли через заднюю дверь со стороны Фронт-стрит. Хорошо хоть, удалось сесть подальше от экрана, который висел над стойкой небольшого бара. Вокруг него толпились парни, собравшиеся посмотреть студенческий футбольный матч.

Если бы Меган хотела провести рождественские каникулы среди тупых футбольных болельщиков, она бы поехала домой в Атланту, к отчиму и сводным братьям.

Мама, конечно, расстроилась, что ее малышка не приедет на Рождество, но Меган напомнила, что она давно не «малышка», ей уже двадцать два и она учится в бостонском колледже. К тому же мама – единственный человек в доме, которому не хочется сразу дать кулаком в нос.

Меган не винила маму за то, что та снова вышла замуж после того, как папа погиб в аварии. Мама никогда не умела справляться с одиночеством, и общества дочери-подростка ей было явно недостаточно, тем более что Меган хотелось жить своей жизнью. Мама познакомилась с Гарри в группе психологической помощи. Он тоже был вдовцом, его жену убили во время ограбления винного магазина. У него было трое сыновей, и Меган никак не могла решить, кого из них она ненавидит больше – Гарри-младшего, который при каждом удобном случае щеголял перед ней обнаженным, Билли, который вечно лапал ее за грудь и которого она однажды поймала, когда он рылся в ее белье, или малыша Джои, который установил в ванной камеру и выложил видео с моющейся Меган в интернет.

Конечно, мама говорила, что ничего такого тут нет, это просто мальчишеские шалости. Но Гарри-младшему было уже двадцать девять лет, а Билли был ровесником Меган, так что их поведение трудно было списать на возраст. Что касается «шалости» Джои, то Меган пришлось два месяца отсиживаться у себя в комнате: видео из душа посмотрела половина колледжа.