Никогде

Внезапно наверху кто-то вызвал лифт. Ричард услышал громкий стук, потом шум старого мотора. Дверь лифта у него за спиной закрылась, а он остался стоять на деревянной площадке, почти такой же узкой, как и доска.

— Ричард! — крикнула Дверь. — Ну давай же!

Лифт поехал вверх. Ричард ступил с шаткой площадки на доску. В ту же минуту ноги у него затряслись, и он плюхнулся на четвереньки, изо всех сил вцепившись в доску. Где-то в глубине сознания возник разумный вопрос: «Кто вызвал лифт? И зачем?» Однако у него не было сил задаваться ненужными вопросами, он думал только о том, что рано или поздно руки устанут, и он полетит вниз. В горле застыл истошный крик: «Я не хочу умирать!» Ричард крепко зажмурился — он был уверен, что если еще раз посмотрит вниз, то наверняка разожмет руки и…

«Падать не страшно, — уверял он себя. — Страшно долететь до дна и разбиться».

Но он отлично знал, что врет. Он боялся падения. С ужасом представлял себе, как летит в сумраке башни, беспомощно размахивая руками и ногами, пытаясь за что-нибудь ухватиться и понимая, что ухватиться не за что, что ему никто не в силах помочь и спастись не удастся….

Внезапно Ричард услышал, как кто-то говорит ему:

— Ричард, ползи вперед.

— Я… не могу, — прошептал он в ответ.

— Ты и не через такое прошел, Ричард, — сказал кто-то, и он понял, что это говорит Дверь.

— Я же предупреждал, что боюсь высоты, — упрямо сказал Ричард, прижимаясь щекой к доске. Зубы у него стучали. — Я хочу домой.

Он чувствовал под щекой шершавую поверхность доски. А потом доска вдруг зашаталась.

— Не знаю, выдержит ли она двоих, — послышался голос Охотницы. — Встаньте вот здесь, тогда, может, и получится.

Доска зашаталась еще сильнее, будто кто-то полз по ней. По-прежнему не открывая глаз, Ричард еще сильнее сжал пальцы. Через несколько секунд Охотница тихо и уверенно сказала ему прямо в ухо:

— Ричард!

— Ммм…

— Ползи вперед, Ричард. По чуть-чуть. Давай же… — Она дотронулась своей золотисто-коричневой рукой до побелевших от натуги костяшек его пальцев. — Ну же.

Глубоко вздохнув, Ричард продвинулся вперед и снова застыл на месте.

— Молодец! — сказала Охотница. — Все хорошо. Давай еще.

Так она раз за разом уговаривала его проползти еще немного. Наконец он уже почти добрался до лестницы, и тут она подхватила его подмышки и поставила на каменную площадку.

— Спасибо, — выдохнул Ричард.

Он понимал, что этого недостаточно, чтобы отблагодарить Охотницу за то, что она для него сделала, но не знал, что еще сказать. Немного подумав, он повторил:

— Спасибо, — а потом повернулся к остальным: — Простите.

— Ничего страшного, — сказала Дверь. — Главное, что теперь ты в безопасности.

Ричард глянул на винтовую лестницу, уходящую во тьму — все вниз и вниз, до самого дна, — потом на Охотницу, Дверь и Ламию, и неожиданно для себя рассмеялся. Он хохотал так, что слезы выступили у него на глазах, и никак не мог остановиться.

Когда Ричард наконец успокоился, Дверь строго спросила:

— Что тут смешного?

— Что я в безопасности, — ответил он.

Дверь пристально посмотрела на него и улыбнулась.

— Куда теперь? — спросил он.

— Вниз, — ответила Ламия.

И они стали спускаться вниз по Даун-стрит[51]. Охотница впереди, за ней Дверь, потом, на некотором расстоянии, Ричард и Ламия. Ричард глубоко вдохнул аромат ландыша и жимолости и вдруг подумал: «Как хорошо, что Ламия согласилась пойти с нами».

— Как хорошо, что ты с нами, — повторил он вслух, — что показала нам дорогу. Надеюсь, ты об этом не пожалеешь.

Она пристально посмотрела на него своими фиалковыми глазами.

— А почему я должна об этом пожалеть?

— Ты слышала о крыситах?

— Разумеется.

— Я знал одну крыситку. Девушку по имени Анестезия. Она… В общем, мы с ней подружились. Она должна была отвести меня в одно место. И по пути ее… Она исчезла. В Найтсбридже, на мосту. Я так и не знаю, что с ней случилось.

Ламия сочувственно улыбнулась.

— У нас, детей ночи, есть легенды о тех, кто пропал на мосту. Кто знает, может, это не просто легенды.

— Расскажи! — попросил Ричард. В башне было очень холодно. Дыхание вырывалось у него изо рта облачками пара.

— Расскажу, но не сейчас, — сказала Ламия. Ее дыхание почему-то не превращалось в пар. — Я рада, что ты согласился принять меня в вашу компанию.

— Что нам оставалось делать?

Дверь с Охотницей скрылись из виду.

— Кажется, мы сильно отстали, — заметил Ричард. — Надо бы прибавить шагу.

— Зачем? Пусть идут, — отозвалась Ламия. — Мы их потом догоним.

Ричарду вдруг показалось, что он снова стал подростком и идет с девушкой в кино. Вернее, возвращается домой после сеанса. И они то и дело прячутся на автобусных остановках и в тени стен, страстно торопливо целуются, а потом нагоняют своих друзей, которые уже успели свернуть за угол…

Ламия провела холодным как лед пальцем по его щеке.

— Ты такой теплый! — восхищенно заметила она. — Как, должно быть, чудесно быть теплым!

Ричард скромно потупился.

— Честно говоря, я об этом не думал, — признался он и вдруг услышал знакомый скрежет: где-то вдалеке у него над головой открылась дверь лифта.