Николь. Душа для Демона

Он ей дает даже больше, чем это допустимо в обществе. Поселил в собственном доме как равную, представил свету, игнорируя осуждение. Бешенство рвало вены при виде слез в глазах Николь, которые, ох, дьявол, совсем ее не портили.

Вдруг резким движением он схватил девушку за волосы и намотал их на руку, заставляя подойти к нему почти вплотную.

– Джан! – вскрикнула Николь. Она была не готова к его бешеной жестокости.

– Ты моя, – прохрипел он ей, до боли целуя губы, – я никуда тебя не отпущу.

– Дождись меня, я приду вечером, и мы все обсудим, – выдохнул он ей в заплаканное лицо и резко разжал руки.

Николь закусила губу, силясь сдержать рыдание. Она развернулась и рваными, сломанными движениями продолжила вытаскивать и раскладывать вещи из шкафов.

От желания порвать на ней одежду, заломить на постели и овладеть у Джантара сносило самообладание напрочь. Заклеймить, вбить в нее простую истину: «Моя…»

– Никки, дождись меня, не смей уходить – это приказ!

…Сверток одежды выпал из ее рук.

Джантар стремительно вышел из комнаты, хлопнув дверью.

«Тебе с ним не место, ты же знаешь. Правда?» – бросил однажды в ее сердце жгучие слова Тахир. До сих пор они дымились в глубине, как головешки, а теперь вспыхнули с новой силой. Николь свернулась на постели и зарыдала, как раненое животное. Она четко понимала, что между ней и Джантаром пропастью лег не жуткий брак на маленькой птичке Янлин, а свист его хлыста и лязг дверей темницы. И глупое влюбленное сердце в попытках перелететь эту черную бездну теперь обессилено падало в леденящую темноту.

– Джан! – безостановочно всхлипывала она. – Я ведь Николь… Я Николь…

***

Когда рыжее солнце заиграло в тронутых золотом вершинах деревьев, в тишине дома послышались тяжелые шаги.

Гнетущая тоска сжала сердце Николь. Ведь все известно наперед. Сейчас войдет, сложит оружие, снимет богато вышитые одежды. Прошепчет хрипло: «Моя Никки», – и обрушит на нее свою тяжелую жажду контроля и неудержимую страсть, лишая способности здраво мыслить. Дьявол, искусно играющий с ее чувствами и телом. Господин, использующую постыдную связь в «самых исключительных случаях».

– Госпожа, к вам господин Вест, – прозвучал тихий голос татки.

Николь задрожала всем телом и вскочила с постели с бешено бьющимся сердцем. Непослушными руками пригладила волосы, оправила одежду и кивнула татке.

В распахнутых дверях мелькнули черные тени охранников. Николь поморщилась и перевела взгляд на гостя.

– Мне здесь не место, – прошептала она в лицо вошедшему Эйдану.

Такой простой, немного растерянный. Как же она скучала по нему! Коренастый верзила с добрыми глазами прислонился к двери и мягко сказал:

– Николь, это всего лишь политический брак. Он ничего не значит, Джан любит тебя.

Николь хотелось завизжать от его слов. Дьявольский мир с бесчеловечными традициями. Зайти в гости, значит, неприлично, а теперь, похоже, примчался стеречь ее по первому зову Джана. Слезы обиды душили до головокружения.

Не так она себе представляет любовь. Она перевела взгляд на Эйдана… и не так она представляла дружбу.

– Это не любовь. – Воздух застревал в горле.

– Ты ошибаешься, – возразил Эйдан, глядя на нее в упор.

«Не реви, не смей реветь», – велела Николь себе и заморгала.

– Так нужно для страны, необходим наследник королевской крови. Джан будет регентом… Император стар…– Эйдан путано пытался говорить словами Демона, но получалось жалко.

Он неловко походил по комнате, а потом застыл посередине, словно боялся испачкать что-либо своим присутствием.

– А мне свечку держать? – Николь пристально посмотрела на него и насмешливо подняла бровь.

Эйдан нахмурился и отвернулся от ее измученных голубых глаз к окну. Вся та чарующая мягкость, которая была в ее голосе раньше, исчезла.

В тишине между ними обжигались друг о друга две реальности. Ее, где у мужчины одна-единственная женщина, и его, где мужчина всегда имеет столько женщин, сколько позволяет сила, физическая и финансовая. Разве должна единственная женщина нести все бремя могущества мужчины?

Воздух сгустился до тошноты, но никто из них двоих так и не смог облачить свои мысли в слова.

– Хорошо, – тихо проговорила Николь, истерзанная мрачным молчанием Эйдана.

Она медленно подошла к двери, распахнула и застыла рядом с проходом, словно упрашивала оставить ее одну.

Эйдан демонстративно сложил руки на груди и широко расставил ноги. Он все надеялся, что вот-вот юркие слова сложатся в толковые предложения, и он все сможет прояснить этой грустной женщине с лицом Акины.

– Нет смысла меня сторожить, – усталым помертвевшим голосом произнесла Николь и отошла к постели, – я и так на привязи. Во всех смыслах.

– Он приказал тебе? – Эйдан шумно втянул с досады воздух и сочувственно взглянул на Николь. Его сердце сжалось от боли за нее и за Джантара. Ох, аукнется Демону сегодняшняя несдержанность.

– Да, – она криво улыбнулась в ответ и начала раздеваться, глядя Эйдану прямо в глаза. Пораженный мужчина несколько секунд растерянно следил, как она развязывала пояс и снимала верхнее платье.