Николай Грозный. Блеск и величие дворянской России

Встреча с престарелым австрийским императором Францем стала более чем дружелюбной. На переговорах тон опять задал Николай, и министр иностранных дел Австрии Меттерних был восхищен, как точно и кратко, всего за час, он смог доказать жизненную необходимость союза. Цель – обуздать Англию и Францию, остановить потоки революционной пропаганды. Австрийцы согласились. Договорились и о том, чтобы польский вопрос считать общим. Мятежников, в чьих бы владениях они не находились, преследовать сообща, выдавать друг другу. В свете недавних вылазок поляков это стало очень важным. На родину возвращались через Польшу. Здесь царь проверил, как идет строительство крепостей, как несут службу войска. Властям Варшавы, приглашавшим его в город, отказал. Заявил, что прибыл на этот раз к своим воинам, а Варшаву, провинившуюся перед ним, посетит как-нибудь потом. Впрочем, принял делегацию поляков в строящейся Новогеоргиевской крепости.

Заботы у царя возникали порой самые неожиданные. Той же осенью 1833 г. зачастили ночные пожары в Москве. Жители волновались, говорили о поджигателях, польских диверсантах. Николай снова поехал в Первопрестольную, успокоил москвичей своим появлением. Снова шел пешком на службы в кремлевские соборы. Но и на пожарах он появлялся сразу же, сам руководил тушением. А пожарные при нем старались изо всех сил, эпицентры возгорания ликвидировали быстро. Толпы, сбегающиеся на пожары, относили это к заслугам царя, кричали ему «ура». Наконец и поджигателей поймали. Возможно, это сделали бы и без государя, но москвичи были благодарны именно ему. Приехал на 6 дней – и все выправил. А злоумышленников прогнали сквозь строй на месте преступления, и больше желающих безобразничать не находилось.

Ну а поездка в Шведт и Мюнхенгрец имела еще одно последствие. Дело в том, что в 1816 г. по указанию Александра I был принят гимн России «Молитва русского народа». Текст был В. А. Жуковского, но в качестве мелодии взяли напев британского гимна. Теперь отношения с Англией стали натянутыми, а получалось так, что в Пруссии и Австрии в честь Николая звучала музыка гимна Англии. В свите, прибывшей в Мюнхенгрец, находился композитор Алексей Львов. Царь попросил его написать новую мелодию. Слова под нее снова взялся сочинять Жуковский, и в декабре 1833 г. новый гимн был впервые исполнен, Николай Павлович официально утвердил его:

«Боже, Царя храни!
Сильный, державный,
Царствуй на славу, на славу нам!
Царствуй на страх врагам,
Царь православный!
Боже, Царя храни!»

Да, Господь хранил государя. А государь хранил свою страну, свой народ. Бог благословлял и его супругу, семья стала большой. Весной 1834 г. страна праздновала совершеннолетие наследника, Александра Николаевича. Церемонию его присяги отец специально назначил 22 апреля – на величайший из православных праздников, Пасху Христову. Сын зачитал текст присяги со слезами на глазах, обнялся с царем. Но подрастали и дочери Мария, Ольга, Александра. Сынишку Константина отец с пеленок наметил руководить флотом, сынишку Николая – на армейское поприще. А младшему, Михаилу, когда старший приносил присягу, исполнился только годик.

ГЛАВА 20. ПО ЗАКОНУ И ПО ПРАВДЕ

Николай I и его сподвижники.

Художник Ф. Крюгер

В августе 1834 г. Николай Павлович почтил память старшего брата. На Дворцовой площади установили монумент, без которого сейчас трудно представить Санкт-Петербург – Александровскую колонну, созданную архитектором Монферраном. Памятник был необычный, грандиозный. И торжества устроили грандиозные, в параде участвовало около 100 тыс. войск. Сам Николай командовал ими, отдал честь державному брату.

А осень стала уже традиционным временем его путешествий. Он собирался в Нижний Новгород и Казань. Но проливные дожди развезли дороги, пришлось повернуть на юг, в Орел. Там царь проверил драгунский корпус, переформированный и вооруженный по его новым указаниям. А уж потом Николай направился на Волгу, в Ярославль. Осмотрел учебные заведения, больницы, монастыри, строительство набережной. Дальнейшая поездка стала погружением в отечественную историю – а Николай Павлович знал ее превосходно.