Николай Грозный. Блеск и величие дворянской России

А наградой для России и царя стал Ункяр-Икселесийский договор, заключенный Орловым с Османской империей. О мире, дружбе и оборонительном союзе. В случае нападения на одну из держав, вторая брала обязательство оказать военную помощь. В договоре была и секретная статья – если будет воевать Россия, турки могли не присылать войска. Но обязаны были закрыть проливы для военных кораблей любого государства, враждебного нашей стране. Это был потрясающий успех, одержанный без единого выстрела! Россия фактически стала покровительницей спасенной ею Османской империи!

В Лондоне и Париже поднялись бури возмущения. Британское и французское правительства требовали пересмотра договора. Их военные эскадры угрожающе крейсировали по Средиземному морю. Но царь уступать не собирался. Дал понять, что войны не боится. Писал: ну что они могут нам сделать? Сжечь Кронштадт? Но и сами крепко получат. Высадиться на Балтике? Но должны вспомнить, что стало с армией Наполеона. Если даже турки от страха, от глупости или измены пустят их в Черное море, то они могут уничтожить Одессу, даже Севастополь. Но куда они денутся, если наши войска через 29 дней могут оказаться на Босфоре, как в прошлую войну? [66] Запереть в Черном море любого противника.

Действительно, английская и французская эскадры помаячили-помаячили, да и вернулись на базы. Кизис вокруг Константинополя благополучно разрешился. Но поляки так и не угомонились. Стали засылать в Россию террористов для убийства Николая Павловича. А он как раз в мае 1833 г. отправился в очередную поездку по стране – причем в западные области. Никаких специальных мер охраны не предпринимал. Говорил: «Бог – мой страж, и если я уже не нужен более для России, то Он возьмет меня к Себе». Царь разрешил Бенкендорфу только посадить на козлы своей кареты одного вооруженного казака. Царь посетил Псков, побывал на освящении новой крепости в Динабурге. Затем направился в Ригу, открыто появлялся среди народа. Но в Риге уже прошел слух о готовящемся покушении. Здешние молодые дворяне и купцы сами мобилизовались для охраны. И когда государь из Риги поехал в Ревель, на маневры флота, они на конях сопровождали карету.

Нескольких террористов Бенкендорфу удалось обнаружить. Один, пойманный с поличным, покаялся, обещал служить III Отделению, сообщать о планах эмигрантов. Ему поверили, отправили с таким заданием за границу. Но из Парижа он прислал письмо с ругательствами и угрозами в адрес царя и Бенкендорфа. Второй молодой человек, приехав в Петербург из-за рубежа, осознал, что западная пропаганда о России, толкнувшая его на «подвиг», откровенно лжет. Он сам явился к Бенкендорфу. Увидеться с ним пожелал и царь. После беседы с ним молодой человек попросился на российскую службу, и Николай направил его в Польшу, лично написал рекомендательное письмо Паскевичу.

Летом 1833 г. Россию постигла страшная засуха – неурожай, падеж скота. Стране грозил голод. Государь выделил для спасения подданных более 20 млн. руб. Закупали хлеб в Германии. В пострадавших губерниях безвозмездно раздавали нуждающимся хлеб и деньги. Для контроля, чтобы раздачи были справедливыми, Николай разослал собственных флигель-адъютантов. Он мобилизовал и другие ресурсы. Пересмотрел и откорректировал Положение о губернских комиссиях народного продовольствия. Для закупок хлеба и скота учредил по губерниям вспомогательные земские капиталы, призвав дворян и купцов к помощи страждущим. Все эти меры дали свои результаты. А народ был благодарен царю, своему спасителю.

А внутренние проблемы приходилось решать параллельно с внешними. Англия, Франция, Испания и Португалия объявили о создании «четверного союза» – с явным либеральным и антироссийским душком. В противовес ему Николай Павлович решил восстановить былой альянс с традиционными монархиями, Пруссией и Австрией. Он не хотел дополнительно возбуждать Запад конференцией трех держав, предложил две отдельные встречи, в Пруссии и Австрии. Для первой выбрали город Шведт, для второй замок Мюнхенгрец. 15 августа государь отчалил за границу на своем пароходе «Ижора». Попали в сильнейшую бурю, с неимоверными трудами и риском вернулись в Кронштадт.

Но уже на следующий день, чтобы не опоздать на свидание, Николай выехал посуху. Путешествовали инкогнито, что было уже не впервой. Царь в таких случаях изображал из себя адъютанта Бенкендорфа, и нередко это приводило к забавным казусам. В Шведт прибыли вовремя, и совсем не с той стороны, откуда ожидали прусский принц и его свита, тревожно вглядываясь в штормящее море. Однако переговоры стали очень трудными, поскольку либерализм в значительной степени заразил и прусских вельмож. Только личное обаяние Николая помогло добиться согласия на союз. Но от переутомления царю стало плохо. Его личный врач Арендт отстал по дороге, пришлось вызывать прусского лейб-медика. Хотя государь каким-то образом отлежался в запертой комнате, на своей обычной походной постели – мешке с сеном. Смог продолжить путешествие, теперь уже с прусским принцем и его свитой.