Николай I

В общеобразовательную программу наследника-цесаревича вошло и посещение в 1835 году Калинкинской больницы, где по поручению Николая Павловича ему показали самых тяжелых больных сифилисом. Вид их произвел на Александра Николаевича столь страшное впечатление, что он, «побледнев, нашелся вынужденным поспешно выйти, присесть в другой комнате и спросить стакан воды»^{1717}. Совершеннолетие цесаревича Александра Николаевича в 1834 году было обставлено торжественно. «Праздник совершеннолетия совершился, — писал А. С. Пушкин. — …Это было вместе торжество государственное и семейственное. В[еликий] кн[язь] был чрезвычайно тронут. Присягу произнес он твердым и веселым голосом, но, начав молитву, принужден был остановиться — и залился слезами. Государь и государыня плакали также, — наследник, прочитав молитву, кинулся обнимать отца, который расцеловал его в лоб и в очи и в щеки — и потом подвел сына к императрице. Все трое обнялись в слезах»^{1718}. От наследника скрыли, что незадолго до этого из Италии пришло известие о кончине его любимого воспитателя К. К. Мердера.

В 1837 году Александр Николаевич совершил большое ознакомительное путешествие по России. На следующий год родителям пришлось всерьез обеспокоиться за судьбу наследника в связи с его романом с фрейлиной Ольгой Калиновской (в первом браке Плаутина, во втором — Огинская). Александра Николаевича отправили в Европу в образовательное путешествие, но после возвращения весной 1840 года, по свидетельству сестры, «его любовь к Ольге Калиновской снова разгорелась жарким пламенем». «Он доверился, — пишет Ольга Николаевна, — дяде Михаилу, и тот, вместо того, чтобы призвать его к благоразумию, указал ему на свой собственный брак, жертвой которого он был, женившись не по любви. Папа был очень недоволен слабостью Саши»^{1719}. Фрейлине Калиновской пришлось отказать от двора. Ее приняли польские родственники. Только весной 1840 года Александр Николаевич, как пишет его сестра Ольга Николаевна, «раскаялся в своем заблуждении и уехал весной в Германию. 4 марта в Дармштадте была объявлена его помолвка». Николай Павлович и Мария Федоровна были счастливы. Мари (Мария Александровна) быстро завоевала все сердца, и Николай Павлович начинал к ней письма словами: «Благословенно Твое Имя Мария»^{1720}.

Обучением второго сына — Константина Николаевича, готовившегося для руководства военно-морским ведомством, с 1832 года занимался известный мореплаватель адмирал (тогда контр-адмирал) Ф. П. Литке. В письме к В. А. Жуковскому от 17 (29) октября 1841 года из Царского Села он писал о принципах воспитания для четырнадцатилетнего Константина: «Мы идем вперед, как всегда не торопясь, но изрядно успевая. Зимой приступим к военным наукам; Вы не поверите, что я тороплюсь начать их. Опасений Ваших, почтенный друг, чтобы специальное образование моряка не помешало общему образованию принца, я не разделяю. Во-первых, не понимаю я, каким образом можно было бы, стремясь к общему образованию, избежать специального… Прежде всего должно ему быть человеком: это главное и об этом стараемся мы всеми средствами»^{1721}.

В качестве одного из преподавателей для Константина Николаевича был приглашен из Пруссии А. Т. Гримм. В отличие от А. И. Герцена, впоследствии нелестно отзывавшегося о нем, великая княжна Ольга Николаевна одобрила выбор Ф. П. Литке: «Он выбрал ему в преподаватели некоего Гримма, рациональный метод которого принес очень хорошие плоды. Костя, имевший прекрасную память, вдали от своих летних развлечений на кораблях балтийского флота приобрел очень большие познания в географии, математике, которые позволяли ему хорошо сдавать все экзамены. Благодаря своему пытливому уму и либеральным взглядам, не совсем обычным для Зимнего дворца, он проявил себя необычайно способным к пониманию всего делового, в то время, как в обращении с людьми ему не хватало такта. Он обладал способностями государственного деятеля, и его имя останется связано с реформами, осуществленными в царствование императора Александра II»^{1722}. Не случайно Николай Павлович завещал Константину все свои библиотеки (кроме «секретной» эротической).

В целом можно сказать, что дети Николая Павловича получили более систематическое и глубокое образование, чем дети покойного императора Павла I, а педагогические принципы воспитания не травмировали детской психики и способствовали формированию личности.