Николай II. Правда и ложь

Утром 9 января в рабочих районах Петербурга стали формироваться многолюдные колонны. Их общая численность доходила до 140 тысяч человек. По плану священника, колоннам необходимо было преодолеть заставы на окраинах города и к 2 часам дня соединиться на Дворцовой площади. Здесь рабочие должны были вызвать царя из Царского Села и предложить ему принять депутацию. В случае согласия рабочие избирали из своей среды депутацию во главе с Гапоном, которая встречалась с царём, вручала ему петицию и предлагала её рассмотреть. Однако царь должен был немедленно клятвенно обещать подписать два указа – о всеобщей политической амнистии и созыве всенародного Земского собора.186 Если царь соглашался, Гапон выходил к народу и махал белым платком, что означало сигнал к всенародному торжеству. Если царь отказывался, Гапон выходил к народу и махал красным платком, что означало сигнал к всенародному восстанию. В этом случае рабочие должны были знать, что у них больше нет царя, и они должны добыть себе свободу сами.187

Но этим планам не суждено было сбыться. Двигающиеся к центру города людские колонны встречали войска. Директор департамента полиции Лопухин писал: «Наэлектризованные агитацией, толпы рабочих, не поддаваясь воздействию обычных обще-полицейских мер и даже атакам кавалерии, упорно стремились к Зимнему дворцу, а затем раздражённые сопротивлением, стали сами нападать на воинские части».188 Военным пришлось действовать согласно уставам, позволявшим открывать стрельбу в случае нападения, а также тогда, когда толпа не слушает предупреждений и подходит ближе известного расстояния. 9 января войсками были произведены залпы на Шлиссельбургском тракте, у Нарвских ворот, близ Троицкого моста, на 4-й линии и Малом проспекте Васильевского острова, у Александровского сада, на углу Невского проспекта и улицы Гоголя, у Полицейского моста и на Казанской площади. Особенно серьезным было сопротивление войскам на Васильевском острове, где не рабочие, а именно профессиональные революционеры строили баррикады и стреляли в солдат.

После разгона шествия у Нарвской заставы шокированный Георгий Гапон был уведён с площади группой рабочих и эсером П. М. Рутенбергом. В одном из дворов его остригли, переодели в штатскую одежду, а затем спрятали на квартире Максима Горького. Немного придя в себя, священник написал послание к рабочим, в котором подчёркивал, что у народа нет больше царя: «… Река крови протекла сегодня между ним и русским народом. Пора русским рабочим без него начать борьбу за народную свободу. Благословляю вас…».189

Вечером этого ужасного дня у П. Д. Святополк-Мирского состоялось совещание. Министр потребовал от градоначальника И. А. Фуллона ответа на вопрос, кто же отдал приказ стрелять. Последний объяснил, что был лишён возможности распоряжаться, так как власть в городе фактически перешла в руки военных. Фуллон также передал министру прошение об отставке, заявив, что после всего случившегося не считает возможным оставаться на своём посту. Товарищ министра внутренних дел П. Н. Дурново высказал мысль, что не следовало вызывать в город пехотные части, так как толпа была не вооружена, и во многих случаях её можно было разогнать нагайками. На это начальник штаба войск гвардии генерал Н. Ф. Мешетич отвечал, что выбор родов войск был осуществлён тщательно и с учётом всех видов оружия. Диспозиция составлялась лично им на основании данных, полученных от градоначальника. Что же касается стрельбы, то это естественное следствие вызова войск: ведь не для парада же их вызывали?190

Император Николай II был просто потрясён, узнав о случившемся. В своём дневнике он оставил довольно эмоциональную запись: «Тяжёлый день! В Петербурге произошли серьёзные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!».191