Николай Коняев. Два лица Власова.

К этому было добавлено сообщение, что американцы должны покинуть Шлиссельбург и город будет

передан их советскому союзнику.

Это известие было смертельным ударом для разоруженной дивизии.

Буняченко отдал приказ разойтись и пробиваться самостоятельно.

Стеенберг считает, что примерно половина дивизии (10 000 человек) либо сразу же попала в руки

Красной армии, либо была поймана чешскими партизанами и передана Красной армии, а другая

половина пробилась к американцам, но многие из них впоследствии были репатриированы.

Глава шестая

Мы говорили, что генерал Власов сочинил себе бесчисленное множество биографий… Почти

каждому своему собеседнику он преподносил события своей жизни так, как хотелось тому…

Но все–таки это не совсем верно.

И совсем не верно, если предположить, что Власов преследовал этим только одну выгоду.

К слушателям Власов действительно примерялся.

Но еще более примерялся к себе, к смыслу своей жизни…

Невозможно было никому рассказать о бессмысленной и страшной гибели 2–й Ударной армии,

загнанной интригующими генералами в болотный мешок.

Невозможно было рассказать о том, что он ничего не мог сделать для спасении армии…

И эта невозможность и определяла сюжет беседы Андрея Андреевича с командующим немецкой

армейской группой «Север» генералом Линдеманом.

— Да, — говорил он. — Я остался! Дважды я получал приказ бросить людей и покинуть этот

«мешок», но я остался. Однажды за мной прислали самолет, но я уже больше не колебался. Смел ли я

бросить тех, кого я сам завел в такое положение? Смел ли я снять с себя всю ответственность за это?..

— Сделав это на глазах у своих солдат… — с сентиментальностью победителя проговорил Линдеман.

— Да, на глазах у моих солдат… Ведь все эти глаза смотрели на меня! — подпустил генеральской

слезы Власов. — Я предпочитал, чтобы они смотрели мне в лицо, а не в уходящую спину. Если бы я

их покинул, я бы чувствовал все эти взгляды на себе всю свою жизнь… [270]

Иронизировать тут легко, но вспоминаешь рассказ связиста Никонова, который, шатаясь от голода,

без патронов, ходил в атаки, который воровал у немцев телефонный кабель, и станет понятно, что с

такими воспоминаниями жить нельзя.

И в каком–то смысле придуманный генералом Власовым самолет, который якобы послали за ним,

правдивее беспросветной, бесчеловечной бессмысленности, что окружала Власова весною 1942 года.

И вот что удивительно.

Три года спустя Власов поступает так же, как, по его рассказу, поступил он летом 1942 года…

Чем ближе к концу стремилась жизненная дорога Власова, тем чаще, тем навязчивее становилось в

нем стремление доказать, что он не предатель.

Он объяснял это немецкой журналистке, объяснял случайно попавшей в его постель девушке- «остовке». Объяснял своим будущим биографам…

Сергей Фрёлих вспоминает, что незадолго до пленения Власов попросил его в замке Шлиссельбург:

«Опиши, что мы не были изменниками…»

Швейцария в политическом убежище Власову уже отказала.

По свидетельству Фрёлиха, американское командование воспринимало власовцев как «комичную

нацистскую воинскую часть, выставленную для последних боев».

Оставался вариант, предложенный начальником отдела безопасности КОНРа, майором

Тензоровым — переодевшись, проникнуть на аэродром и лететь в Испанию…

«Вернувшись домой, — рассказывал адъютант Власова капитан Ростислав Антонов, — мы сразу

переоделись в штатское… через час все было готово… Машина, одежда для Власова и все другое…»

Но Власову не понадобились ни машина, ни одежда…

— Что это за маскарад? — кивнув на сверток, спросил он.

Когда Антонов рассказал о плане Тензорова, Власов покачал головой.

— Надо ждать ответа относительно всех войск РОА, — сказал он.

Спасаться, оставив на произвол судьбы РОА, Власов посчитал для себя неприемлемым.

Он не бросил 2–ю Ударную на Волхове… Не бросил Власов и РОА…

Личное мужество никогда не покидало этого человека, и тут трудно не согласиться с протоиереем

Александром Киселевым, который говорил, что каждое человеческое слово в конечном итоге

проверяется только [271] делом, и такой проверкою слов генерала Власова и стали наступившие

«страстные дни для него и для всего Движения».

О поимке Власова существует несколько версий, которые хотя и кажутся противоречащими друг

другу, но только потому, что описывают различные этапы задержания генерала.

Определенно известно, что в Светлую субботу, 12 мая, после полудня колонна покинула замок

Шлиссельбург в надежде перейти в американскую зону.

В этот день Власов и был захвачен советскими войсками… Захват его произвел капитан Михаил

Иванович Якушев.

Рассказ его, уже в наши дни записанный Павлом Аптекарем, опубликован…

«Утром 15 мая (ошибка! — Н.К.) 1945 года я — командир батальона автоматчиков 162–й танковой

бригады, выехал на разведку в зону, контролировавшуюся на тот момент американскими войсками.

Дело происходило в Чехословакии, недалеко от деревни Брежи… Американцы относились к нам

тогда хорошо, нашу машину пропустили без особых расспросов. Проезжая мимо леса, я заметил