Николай Негорев или благополучный россиянин.

Все наши дамы тоже рвались в университет, и преимущественно для изучения естественных наук и "узнания строения своего собственного тела". Ольга, знавшая довольно порядочно новые языки, вбила себе в голову, что ей стоит только поучиться немного древним языкам и истории, чтобы сделаться русским Маколеем. Лиза и Леночка (одна из бесчисленных племянниц Бурова) вместе с другими решились изучать естественные науки и составили даже какой-то адрес к университетскому начальству, который я, впрочем, разорвал, рассердившись на Лизу по поводу одного скандала. Как-то раз, перессорившись с Ольгой (ссорились они каждый день), она убежала от Шрамов домой одна. Недалеко от нашего дома ее остановил пьяный извозчик и пригласил куда-то ехать с собой.

-- Сейчас,-- сказала Лиза, поставила ногу на тумбу, сняла с ноги резиновую галошу и успела ею ударить раз пять по лицу извозчика, остолбеневшего от удивления. К счастию в это время шел мимо квартальный, знавший сестру в лицо, и ее сумасбродство сошло ей с рук совершенно безнаказанно. Андрей, восхищавшийся всякой глупостью, не мог нарадоваться геройству сестры и всякий раз целовал ее, вспоминая историю с галошей. Я смотрел на ее подвиг несколько иначе и, даже разорвав адрес, считал сестру недостаточно наказанной, заявив, что сверх этого никогда не пущу ее в университет.

Впрочем, последней угрозы невозможно было выполнить, так как в первый же день открытия университетских лекций у нас произошла жестокая перепалка, обещавшая повторяться каждое утро до тех пор, покуда я не сведу Лизу в университет. Пришлось успокоить ее уверениями, что завтра она будет в университете. В первый день мне хотелось как можно внимательнее заняться лекциями, и я был рад, что избавился от сестры, которая могла нарушить мое спокойствие даже в таком случае, если бы Андрей, вообще не терпевший возиться с женщинами, согласился взять ее на свое попечение.

Наконец мы вступили в святилище наук со страхом божиим и трепетом, с белыми тетрадками в карманах, а Малинин, сверх того, с пучком тщательно и остро-преостро очинённых карандашиков. Это было во вторник, В расписании, прилепленном в сенях среди объявлений; "Продаются прошлогодние записки политической экономии профессора Слепцова", "Продаются логарифмы Коллета", "Ищут товарища в комнату" и проч.,-- в расписании значилось, что в этот день на первом курсе юридического факультета имеют быть три лекции: закон божий, история русского законодательства и энциклопедия юридических наук.

Когда мы пришли, в коридоре уже толпился народ и царствовало шмелиное жужжание, столь знакомое мне по гимназии. Между молодежью, по большей части одетой довольно неказисто, виднелись и солидные старички с крестами на шеях, и офицеры, и два-три женских платья. Старые студенты ходили с новичками и посвящали их в университетские тайны; новички с замиранием сердца внимали их сообщениям и мотали на ус их советы.

-- У вас что вторая лекция? -- спрашивал старый студент новичка, которого он, по-видимому, принял под свое милостивое пестование и покровительство.

-- История русского законодательства,-- скромно отвечал новичок.

-- Фиалковский?! -- презрительно сказал студент.-- Мины под фортецию правды подводить будет. А потом?

-- Энциклопедия.

-- Герц "Декарт -- отец науки",-- прошамкал студент, вероятно, передразнивая профессора Герца.

-- Вот Фиалковский -- это дельный малый,-- слышалось в другом месте,-- а Герц -- этот был, кажется, гувернером при Симе, Хаме и Иафете.

-- Годится в Погодинское Древлехранилище, {Погодин Михаил Петрович (1800--1875) -- историк, публицист, писатель; создал "Древлехранилище" -- собрание памятников русской старины.} -- прибавлял кто-то.

-- Вы не подписывайтесь сгоряча на записки,-- советовал дальше студент новичку.-- Тут иногда фокусы бывают.

-- Эй, математики, идите в аудиторию!

-- Я вам, пожалуй, подарю герцовские записки...

-- Надо будет купить Менделеева...

-- У вас на первой лекции поп?

-- Поп. Да я не пойду слушать...

"Либеральство", высказанное с такой хвастливостью, мне очень не понравилось, и я нарочно скорее пошел в аудиторию. Там почти, никого не было, но Малинин уже сидел на передней скамейке, перед ним лежали раскрытая тетрадка и остро очинённый карандашик. Я сел подле него.

-- Скоро ли он придет? -- благоговейным шепотом спросил Малинин, точно мы были в алтаре.

Я не отвечал. Вскоре пришел Новицкий, сел подле меня и начал рассказывать, что Андрей чуть не подрался в курильной комнате с каким-то семинаристом, который целой непобедимой армией силлогизмов доказывал, что поступать в университет тому, кто хочет учиться, глупо и что он, семинарист, поступил сюда с единственным намерением сделаться как можно скорее титулярным советником.

-- Андрюша еще не знает, какие диковинки наш брат, семинарист, сможет доказать, если захочет,-- сказал Новицкий.

-- Оверин здесь? -- спросил я.

-- Нет, не пошел. "Чего я, говорит, там не видал". Купил ведерную бутыль и устраивает из нее лейденскую банку.