Николай Павлович Игнатьев. Российский дипломат

Игнатьев, конечно, преувеличивал. Ему удалось еще провести несколько важных акций, например, настоять на отмене упредительного удара, который Турция готовила против Черногории в апреле 1876 г. Но сделано это было уже по приказу из Петербурга. Как сообщал Игнатьев в письме к Ионину от 16 апреля 1876 г., он уговорил иностранных послов направиться к великому везирю Махмуд-паше и протестовать против готовившегося нарушения мира, так долго сохраняемого державами. Султан вынужден был заверить послов в своих миролюбивых намерениях[491].

Единственным человеком в МИД, сочувствовавшим Игнатьеву и понимавшим его, был новый (с декабря 1875 г.) директор Азиатского департамента МИД и одновременно товарищ министра Н. К. Гирс. Игнатьев писал о нем родителям: «Он честный, благородный и хороший человек. Дело свое знает. Уходя в 1864 г. из Азиатского департамента, я именно его рекомендовал Горчакову в товарищи, заметив, что у него один лишь недостаток – он родственник Горчакова»[492]. Гирс, как и Игнатьев, понимал своекорыстные цели Андраши, видел истинные намерения австрийской политики на Балканах, но, осторожный по природе, поддерживал Горчакова. Он опасался, что «разладица с австрийцами поведет, пожалуй, к такому хаосу, что и не опомнишься»[493].

Весной 1876 г. Горчаков, видя неудачу плана Андраши, отвергнутого как Портой, так и повстанцами, стал склоняться к автономному устройству Боснии и Герцеговины. Он предложил канцлерам трех держав – России, Германии и Австро-Венгрии – встретиться в начале мая в Берлине и обсудить положение дел на Балканах. В начале апреля Гирс обратился к Игнатьеву с просьбой сообщить конфиденциально, с какой программой следует явиться на эту встречу[494].

Игнатьев направил свои предложения Горчакову. Он мало верил в их принятие. «Опасаюсь, что в Берлине Андраши и Новиков возьмут верх», – писал он родителям[495]. Однако записка Игнатьева поступила в Берлин уже после завершения встречи, так что Горчаков не смог ее использовать.

Как известно, текст проекта меморандума, представленный Горчаковым, предусматривал автономию Боснии и Герцеговины, но Бисмарк и Андраши настояли на том, чтобы предложить Порте принять реформы в духе плана Андраши. Расчет Горчакова на поддержку Бисмарка не оправдался.

Между тем национально-освободительное движение на Балканах вступило в новую фазу. В конце апреля 1876 г. разразилось восстание в Болгарии. Несмотря на то что российские консулы в этой провинции стремились удержать население от активных действий против Порты, призывая его соблюдать спокойствие и умеренность, болгары решили воспользоваться нестабильностью политического положения, вызванного восстанием в Боснии и Герцеговине, и, в свою очередь, потребовать проведения реформ в болгарских пашалыках. Восстание готовил Болгарский центральный революционный комитет, находившийся в Румынии. Его агенты вели агитацию среди населения Болгарии. Главным требованием болгар было национальное освобождение. Как доносил Игнатьев Александру II, «желание сбросить ненавистное иго становится все более и более очевидным… локальные беспорядки постоянно угрожают перерасти во всеобщий взрыв, и если Сербия вступит в борьбу против Турции, восстание в Болгарии станет неизбежным»[496].

Восстание началось 20 апреля 1876 г. в Копривштице и быстро распространилось на другие округа Болгарии. Игнатьев приписывал его инициативу «экзальтированной молодежи», но на самом деле все трудовое население Болгарии давно готовилось к нему. Однако силы восставших и турок были неравны. Восставшие, безусловно, рассчитывали, что они будут поддержаны сербами и черногорцами, но были разбиты прежде, чем эти государства объявили войну Турции (во второй половине июня).

На основании сообщений российских консулов в Болгарии Игнатьев информировал императора о ходе восстания и зверском подавлении его турками. Он сообщал о поголовном истреблении мужского населения многих городов и деревень, угоне женщин в рабство, о грабежах и разбоях башибузуков (иррегулярные войска), сожжении домов. Особую ненависть турок вызывала болгарская интеллигенция, которую они обвиняли в подготовке восстания. В ряде городов были арестованы все учителя местных школ[497].