Николай Павлович Игнатьев. Российский дипломат

С большим трудом турецким властям удалось прекратить уличные выступления толпы. Однако правительство было в страхе. Назревал государственный переворот, подготавливаемый младотурками при тайной поддержке Эллиота. Султан дрожал за свою жизнь и не обращал никакого внимания на требования Игнатьева прекратить зверское подавление восстания в Болгарии, где повстанцы быстро потерпели поражение и гнев турок обрушился на мирное население. Игнатьев считал, что восстание в Болгарии было недостаточно хорошо подготовлено и началось преждевременно. Болгарские повстанцы не имели ни достаточных сил, ни оружия, чтобы противостоять регулярным турецким частям и башибузукам. В ходе подавления восстания погибло более 30 тыс. чел., сожжено 80 и полностью разгромлено более 200 населенных пунктов[504].

18 мая 1876 г. султан Абдул-Азис был смещен младотурками и вскоре убит. Его обвиняли в русофильской политике, в неуемных тратах, в неумении справиться с восстанием на Балканах, в приверженности к Европе. Истинными причинами переворота явились финансовый крах, обнищание населения, рост национализма, подстрекательство Англии, покровительствующей младотуркам. Последние требовали ограничения власти султана, введения конституции, создания парламента, считая, что это – путь к возрождению Турции. Особенно ненавидели младотурецкие круги Игнатьева, видя в нем виновника выступления христиан на Балканах. Игнатьева обвиняли в том, что он защищает Сербию и Черногорию, предотвращая нападение на них, навязывает Порте реформы в интересах христиан и т. д. В турецкой и английской прессе публиковались статьи, представлявшие русского посла виновником всех бед Турции. Так, в одной из турецких газет была напечатана статья под названием «Генерал Игнатьев», где говорилось, что он разорил Турцию. Статья была настолько злобной и несправедливой, что Порта сама вынуждена была закрыть газету[505].

Неоднократно в среде младотурок обсуждались средства устранения посла. Рано утром в день переворота турецкий фрегат стал на якорь против летней резиденции русского посольства в Буюкдере, открыл порты и показал жерла громадных орудий, как бы готовясь приступить к бомбардировке. Это был акт устрашения Игнатьева.

Константинопольский переворот был неожиданностью для Игнатьева. Он, правда, ждал, что дело когда-нибудь кончится катастрофой, но не предвидел, что она произойдет так скоро. Посол много раз советовал Абдул-Азису удалить некоторых наиболее опасных пашей, но тот был самоуверен и ничего не предпринимал для предотвращения заговора. После переворота Игнатьев был уверен, что новое правительство во главе с антирусски настроенным Мидхад-пашой скоро доведет дело до разрыва с Россией. Новая власть решительно отвергла представленный послами Берлинский меморандум. Впрочем, сам Игнатьев считал его документом, не имеющим никаких данных для успеха и ставящим Россию в фальшивое положение перед христианами.

Положение Игнатьева было трудным. Младотурки требовали удалить его из столицы. Под предлогом защиты своих подданных в проливы были введены эскадры Австрии, Англии, Германии, Италии и Франции. Игнатьева известили из Петербурга, что в его распоряжение предоставляется эскадра под командованием И. И. Бутакова, часть кораблей которой была в ремонте. По сравнению с европейскими эскадрами и особенно мощной английской российские корабли представляли жалкое зрелище. «Куда же шли деньги 20 лет? Флота нет», – восклицал Игнатьев[506]. В начале июня он отправил семью в Россию. Посол сообщал в письмах к родителям, что его миссия кончена, но на деле он, хотя и был угнетен происходящими событиями, не собирался сдаваться. Он рассчитывал на войну Сербии и Черногории с Турцией, а пока собирал информацию, организовывал статьи в прессе в защиту христиан и в пользу России и разрабатывал далеко идущие планы.