Николай Павлович Игнатьев. Российский дипломат

Еще в середине апреля Игнатьев составил инструкцию для уполномоченных, в основе которой лежала идея сохранения единой Болгарии. Уже не рассчитывая на приемлемость целиком этого предложения, Игнатьев советовал хотя бы сохранить территорию ее в границах Болгарского экзархата, что практически совпадало с границами, намеченными Сан-Стефанским договором. Этим он хотел преградить путь Австро-Венгрии к Эгейскому морю. Предлагалось также на конгрессе выступить против австрийской оккупации Боснии и Герцеговины и Новипазарского санджака, чтобы ограничить распространение австрийской экспансии на Балканах. Однако инструкция была оставлена без внимания, так как было ясно, что эти предложения не пройдут. Другая инструкция уполномоченным, составленная МИД, предписывала российским делегатам согласиться на раздел Болгарии (либо на северную и южную, либо на восточную и западную), исключая Македонию.

События последних месяцев угнетающе подействовали на Игнатьева. Пересмотр Сан-Стефанского договора, провал переговоров с Андраши, исключение из состава делегации на Берлинский конгресс, игнорирование всех его предложений, за которые, как он считал, еще можно было бороться, привели его к тяжелой болезни. 10 мая он получил отпуск и на следующий день уехал из Петербурга в свое киевское имение, где и оставался все лето.

К решениям Берлинского конгресса Игнатьев отнесся крайне негативно, как и подавляющая часть русского общества. Он считал, что конгресс уничтожил преобладание России на Балканах, и основную вину за это возлагал на российский МИД, слишком понадеявшийся на поддержку союзников, а также на уступчивость российских делегатов.

В августе 1878 г. Игнатьев вернулся в Петербург. По просьбе Александра II он составил записку, сравнивавшую итоги Сан-Стефанского и Берлинского договоров. 20 августа записка была представлена императору. В ней по каждому пункту Сан-Стефанского договора были указаны изменения, сделанные в Берлине, и показаны их выгоды для европейских стран, в особенности для Австро-Венгрии и Англии. Первая существенно упрочила свои позиции на Балканах, вторая – в Малой Азии и в Средиземноморье. Особо подчеркивал Игнатьев ущемление интересов славянских народов, значительная часть которых осталась под властью Порты либо переходила под австрийскую оккупацию. Влияние России на Востоке, подчеркивал Игнатьев, будет поколеблено[570].

Как отмечал позднее Игнатьев в своих записках, император, прочитав его записку, был сильно взволнован и заявил, что не ожидал такого унижения результатов войны. Записка была передана и наследнику[571]. Царь, конечно, получал подробные донесения Горчакова о ходе конгресса и был знаком с его решениями, но возможно, что собранные воедино Игнатьевым негативные данные в мельчайших деталях, с точным указанием размеров потерянных территорий, количества населения в них произвели впечатление на Александра II.

В своих записках Игнатьев, вспоминая события 1878 г., делал вывод о том, что бо́льшая часть европейских государств была враждебна России. «Европа тогда для нас безопасна, когда там нарушено политическое равновесие и согласие», – писал он[572]. Он всегда признавал неэффективность для России ориентации на «европейский концерт», и Берлинский конгресс в его глазах являлся этому ярким подтверждением.

Негативная оценка Игнатьевым, как и значительной частью русского общества, итогов Берлинского конгресса была односторонней. Конгресс показал истинную роль России в Европе. Игнатьев, как и многие другие политические и общественные деятели, питал, как оказалось, преувеличенные надежды на мощь и силу России, несмотря на обозначенные войной тревожные симптомы. Крах этих надежд имел тяжелые внутриполитические последствия для страны, и не только финансово-экономического характера. Практически во всех слоях общества очевидная слабость власти, не сумевшей в течение 20 лет со времени крымского поражения создать сильный военно-экономический потенциал страны, способствовала усилению оппозиционного движения и революционного террора, жертвой которого явился и сам император. Авторитет самодержавия был значительно подорван.

Для балканских же народов в целом Берлинский трактат имел положительные последствия, несмотря на то что ряд важных решений Сан-Стефанского мира был пересмотрен. Главные итоги войны были сохранены: независимость Сербии, Черногории, Румынии, создание автономной Болгарии. Господство Османской империи на Балканах было подорвано. С течением времени освободились и другие ее провинции – Фессалия, Эпир; Северная и Южная Болгарии воссоединились в единое государство. Берлинский договор при всех его отступлениях от русской программы решения Восточного вопроса явился значительным шагом в освобождении Балкан и создавал условия для последующего прогрессивного развития балканских народов. Так что дело жизни Игнатьева не пропало даром, и его огромный вклад в освобождение славян рано или поздно получил признание.

Глава 11 Последние 30 лет