Никому не говори!

Осмотрев двухкомнатные хоромы, я отправился в участок. К делу меня не допустили, как и ожидалось, поэтому написал заявление на отпуск и протянул лист начальнику прокуратуры. В камеру к заключённому даже не думал соваться – бесполезно.

– И всё? – спросил Кузьмин, не сводя с меня изумлённых глаз.

Я кивнул.

– Ну да. А что?

Он нахмурился и осмотрел с ног до головы, пока я отстёгивал кобуру и значок.

– Ты на себя не похож, Захаров. Колись в чём дело? Что ты задумал?

Я усмехнулся. Старый хрыщ. Хорошо меня выучил.

– Отдохнуть. Слишком много всего навалилось.

Кузьмин снова окинул меня взглядом, но кивнул.

– Понимаю. Ладно. Свободен. Чуть чего… а хотя… Слушай. Ты же был знаком со вторым. Вы служи вместе. А он женат. И сын есть. Нужно сообщить родным о его смерти. И тело опознать.

Я бы заржал в голос, если бы не эта опустошённость в груди. Мой друг. Брат. Один из немногих людей, которые мне дороже собственной жизни. И его теперь нет.

– Я съезжу за ней. Больше у него никого не было из родни.

Кузьмин кивнул.

– Мне жаль твоего друга, Захаров, но если тебе есть чем помочь, то лучше разговаривай с Пертенко. Он ведёт дело.

Пертенко. Продажная тварь, каких ещё поискать надо. Теперь я точно был уверен в правильности своего решения. Эта… дыра прогнила уже насквозь.

– Мне нечем ему помочь. До встречи, Вадим Павлович.

– До встречи.

Заскочил в кабинет забрать кое-какие документы и вещи, убедил сослуживцев не переживать, скоро увидимся, а сам считал секунды до момента, когда смогу вырваться из этих стен. Уже на улице сделал глубокий вздох и побрёл к своей машине. Наконец-то. Раньше и не думал, насколько сильно было желание уйти отсюда, а теперь как груз с плеч скинул. Надоело. И ведь действительно ничего существенного не меняется. Да, некоторые вопросы будет решить труднее, но в отделе остался Сашка, а он мне по гроб жизни обязан.

Сел за руль, закурил и уставился на лобовое стекло. Нужно в мастерскую заехать, что-то борохлить начала, ворчит не по-детски старушка. Потом в клуб к Нинке, после решим дела с её подчинёнными, а потом… а потом хер его знает. Я как топтался на одном месте, так и топчусь. Куда дальше-то? Из квартиры неразумной девчонки прихватил несколько записулек, телефонных книжек, да мобильники, хотел всё это проверить в офисе, но Кузьмин на ковёр вызвал. Отчитал как мальчишку за моё исчезновение и за не готовый рапорт о проделанной работе.

Хах. Работе. Мысли снова быстро промелькнули каскадом картинок, вызывая лёгкую панику. Супермаркет, подрывник, клуб и Женька – сын Гурьянова. Мова. Куда ж ты ввязался, приятель? Почему так хотел прикончить биологического отца? Вот что-что, а излишней подозрительностью Петросян не обладал. Мать его погибла как раз тогда, когда Гурьянов начал строить свою политическую карьеру, но это не значит, что убил её именно нынешний президент – нет ни прямых, ни даже косвенных доказательств, кроме слов этой девушки.

Эх, Женька, Женька. Куда ж ты нас втянул. Ведь ты знал, где я работаю. Знал, что по любому там буду. Знал, и всё равно сделал это. Не дал нам выбора своей смертью. Почему не пришёл? Почему не рассказал? Ты же знал, что все вместе мы справимся! Какого хера, Жень?!

Завёл мотор и двинул в салон. Что дальше-то? Что мне делать? Пока парни рылись в «органах» моей крошки, я рылся в бумагах и заглянул на почту. И на последнем меня ждал сюрприз. Не то, чтобы я редко заглядывал в соцсети, но вот именно здесь я был в последний раз около месяца назад. И ладно бы письма поклонниц засоряли ящик или спам хотя бы, но за весь месяц только одно письмо с вложенными туда файлами. Интересно. Принял всё, проверил адресат, который оказался неизвестным и покопался в полученных данных. Там было видео, несколько фотографий с картами местности и личностями и какие-то документы, похожие на компромат. Запустив видео, офигел от полученной информации и набрал Вадиму, попросил о встречи на моей квартире, но не вдавался в подробности. Сам же взял такси, оставив машину до вечера, и отправился домой. Уже подъезжая, увидел такчку Чернова напротив подъезда, но его самого нигде не было. Друг ждал меня уже внутри весь всклокоченный и злой как чёрт. Странно. Обычно он всегда был спокоен как удав, а тут.

– Ты чего? Случилось что?

Он неопределённо махнул рукой и, хмурясь, уставился на меня.

– Мать опять крышу двинула своей Сашекой, ну, той, что работодатель её. Не хочет на пенсию выходить и всё. Что у тебя-то? Ты говорил что-то серьёзное.

Я кивнул и включил на телефоне полученное видео. Из динамиков послышался знакомый голос. Женька пытался улыбаться и казаться беззаботным, как и всегда, но глаза были пустыми. Чернов просмотрел запись два раза, пытался найти нестыковки, хотел уцепиться хоть за что-то говорящее о монтаже, но без толку. Это к Климу надо везти, чтобы он проверил, а наших знаний слишком мало.

Выключив телефон, Вадим поднимает на меня глаза.

– Надо ребятам сообщить. И Ксюше. Эти документы, – качает головой, – там имена-то такие. Громкие. Миллиардеры да бандиты, – усмехается, – и Орлов там. Почему я не сомневался?

Хмурюсь, забирая телефон.