Никто другой (СИ)

Он плетется в гостиную и опускается на пол рядом с диваном. Джеймс мерно сопит, но глаза под веками беспокойно движутся — наверное, ему снятся сны. Стив осторожно касается свесившейся правой руки и шепчет:

— Как же я по тебе скучаю, Бак.

И цепенеет, когда в ответ доносится сонное:

— Я тоже. Побудь со мной, мелкий.

========== Часть 2 ==========

— Нет, — говорит Фьюри, и именно этого «нет» Стив ждал, но внутри все равно все клокочет от злости. А Стив даже не может найти в себе сил с ней сражаться.

Он не спал всю ночь, сидел на холодном полу и боялся пошевелиться лишний раз или вздохнуть громче. Ждал, когда теплая ладонь в его руке дернется, чтобы тихо позвать: «Баки?», и замирал, страшась услышать в ответ: «Какой, к черту, Баки?», или: «Что ты здесь делаешь, Роджерс?» — или еще что-нибудь в этом роде. Но слышал только: «Я здесь, Стив».

Глазам больно от недосыпа, Стив яростно трет их и спрашивает:

— Почему нет?

Фьюри вздыхает и подталкивает к Стиву пухлую папку.

— Здесь, — объясняет он, — отчеты психиатров. Его личность еще слишком неустойчива. Что-то ему мешает полностью принять себя. Хочешь помочь — помоги, но то, что ты предлагаешь — это не помощь. Если ты расскажешь ему правду, сведешь на нет почти год работы. И на выходе можно получить такого же психа, каким он был до терапии, помнишь?

Стив помнит, как такое забудешь? К Баки и подходить-то было страшно, когда он не был накачан транквилизаторами по самую макушку, а случалось, что и транквилизаторы не помогали. Но ему все равно хочется изодрать каждую чертову бумажку в клочья, а еще ударить Фьюри, так больно, как только получится.

— Там Баки, — цедит он сквозь зубы, — понимаете? Баки.

Фьюри откидывается на спинку стула и устало спрашивает:

— Где «там», Стив?

Стив не знает, что на это ответить, и молчит, сверля Фьюри взглядом, так, что тот непроизвольно ежится и потирает затылок.

— Нет никакого «там», — наконец говорит Фьюри. — И Баки нет, Стив, такого, каким ты его знал. Прости.

«Ложь!» — рвется из груди Стива. Ведь ложь же, он ведь слышал, он, черт возьми, слышал!

— Ты видел результаты МРТ? — спрашивает Фьюри, прежде чем Стив успевает что-то сказать. — Я не специалист, но даже меня впечатлило. Ему выжгли чуть ли не половину мозга, Стив. Понимаешь? А что это значит, в курсе? Ты знаешь, что такое долговременная память по своей сути? Это нейронные связи по всему мозгу, Стив. И их уничтожили. Их больше нет, и Баки тоже нет. Возможно, то, что он бормотал ночью во сне — это отголоски подсознания. Но их в любом случае слишком мало для того, чтобы говорить о личности. Поэтому и понадобилось создавать ему память, практически с нуля. Мне жаль, Стив, мне правда очень жаль.

Стива трясет от бешенства. От того, что сделали с Баки — сначала Гидра, потом Щ.И.Т.

— Почему было не вернуть ему настоящие воспоминания? — орет он, не в силах больше сдерживаться. — Почему было не вернуть ему его самого?

Он никогда об этом раньше не спрашивал. Поверил, что иначе нельзя. Взял и поверил. Ведь это свои, не враги.

Наташа была права, когда говорила, что он слишком наивен для этой работы.

— Вы просто решили сделать из него хорошего солдата, для себя, как в свое время Гидра. Вам плевать на Баки. Так что не смейте — слышите? не смейте! — говорить, что вам жаль. Вы получили то, что хотели, и ни черта вам не жаль!

Фьюри горько усмехается, и Стиву снова хочется его ударить. Разбить ему в кровь лицо, стереть с губ эту усмешку. А уже через минуту ему хочется провалиться сквозь землю, потому что Фьюри спрашивает:

— Хороший солдат мне был нужен, конечно, но неужели тебе бы больше понравилось, если бы мы сделали из него морального калеку с поствоенным синдромом и неподъемным чувством вины? Тебе это нужно, Стив? Или просто острых ощущений не хватает? Мы понятия не имеем, за какие воспоминания держался Зимний солдат. Любое из них — настоящих, которые ты требуешь вернуть — может вытащить наружу эту машину для убийств. Тебе этого хочется? Постоянно жить как на вулкане?

Стив смотрит на свои дрожащие руки и не может поднять на Фьюри глаза. Ему стыдно за все, что он сказал — о господи, конечно же, ему не это нужно и не этого хочется, — но в груди по-прежнему ворочается глухая ярость.

— Он хороший парень, Стив, — тихо говорит Фьюри. — Не Баки, но хороший. Просто присмотрись к нему. И ты можешь мне не верить, но мне правда жаль.

Хорошего парня Джеймса Барнса Стив находит в кафе на двенадцатом этаже. Они почти не виделись утром, Стив сбежал, едва услышав: «Эй, Роджерс!» Слишком сильным оказалось разочарование от того, что это было не: «Эй, мелкий!»

Джеймс опять не побрился, на щеках двухдневная щетина, волосы встрепаны — Баки никогда не позволил бы себе показаться в таком виде на людях, когда возможностей привести себя в порядок хоть отбавляй. Металлические пальцы неловко сжимают вилку, и Стив думает, что оружие выглядит в них куда естественней. Во рту горько и сухо, и хочется орать, как недавно в кабинете Фьюри, но Стив просто опускается на стул напротив Джеймса и смотрит на него в упор.