Никто, кроме тебя 2

«Наверное, это кровь Луиса… – подумал он. – И не заметил, как это я вымазался… Впрочем, у таких людей, как этот Трехо, и крови-то нет… Да и не человек это вовсе, а животное…»

Марта обеспокоенно спросила:

– Ты что – порезался?

Антонио, вынув из кармана платок, тщательно вытер им руку.

– Потом расскажу…

Антонио решил до поры до времени не посвящать в этот разговор ни Марту, ни де Кастильего.

Однако Марту такое объяснение явно не удовлетворило.

– Скажи мне, что же случилось?… Ты порезался или… может быть, ты подрался?…

Антонио натянуто улыбнулся.

– Да, но совсем немножко…

И Марта, и Ракель ни на шутку встревожились.

– Но с кем?… – спросила Ракель.

Антонио поморщился.

– Так, с одним отпетым мерзавцем…

Внимательно посмотрев в глаза мужу, девушка серьёзно спросила:

– С мерзавцем?…

– Ну да…

– С кем же?… Неужели с…

Не желая посвящать в подробности беседы с Луисом Трехо сидевшую рядом Марту, чтобы не травмировать её, Ломбардо быстро перебил свою жену:

– Потом, потом…

– С каким именно?… – спросила Ракель, которая прекрасно поняла маневр своего мужа.

Антонио неопределённо передёрнул плечами.

– Ну, разве мало в нашем городе мерзавцев?…

– Но ведь ты в Мехико почти никого не знаешь?… – возразила Ракель. – Антонио, скажи, что у тебя стряслось?… Я просто места себе не нахожу!…

В этот момент на помощь Антонио неожиданно пришёл Ортего Игнасио.

– Ракель, ведь всё хорошо – не правда ли?… Дон Антоиио перед нами, живой и здоровый… А ты волнуешься… Видимо, у него действительно произошёл какой-то мужской разговор – ничего страшного, если собеседником дона Антонио действительно был какой-то негодяй, я не сомневаюсь – этот человек получил по заслугам… Может быть, лучше послушаем музыку?…

И действительно, в этот момент на подиуме справа от стойки бара появился гитарный дуэт «Лос Тровадорес». И Ракель, и Антонио, и все остальные сразу же замолчали, и превратились в слух…

После ухода Антонио Луис поднялся с нагретой за день земли и осторожно провёл себе по переносице. Рука была в чём-то тёплом и липком. Подойдя под фонарь, Луис посмотрел на руку и понял: это кровь.

– Сволочь, – сказал он тихо и медленно, – проклятая сволочь… Ты ударил меня… Ты поднял руку на человека, который из-за тебя же и пострадал… Ничего, я думаю, что тебе это просто так не пройдёт. Я поквитаюсь с тобой, Антонио, я поквитаюсь с тобой, сеньор Ломбардо, обязательно поквитаюсь!…

Подойдя к фонтанчику с питьевой водой, Луис тщательно вымыл лицо и руки. Потом, случайно обнаружив на земле обломок зеркала, осмотрел своё лицо. На лбу горел пунцовый кровоподтёк; левый глаз уже немного заплывал…

– Подонок!… – выругался Луис на всю улицу, да так громко, что двое случайных прохожих невольно обернулись на него. – Подонок!… Ну, ничего, ничего…

Пройдя несколько десятков ярдов, Луис устало опустился на ту самую скамейку, сидя на которой всего десять минут назад, он беседовал с Ломбардо.

Надо было решить, как провести остаток вечера. Идти в «Золотой баран» после произошедшего не очень-то хотелось, да в этом и не было необходимости – после этого разговора в планы Луиса совершенно не входила новая встреча с Ломбардо. Он ещё никогда не видел Антонио в таком неописуемом гневе, и потому просто-напросто боялся, что этот человек действительно исполнит своё слово. Ради безопасности Ракель и Пресьосы Антонио действительно был готов на что угодно…

Ещё раз, потерев кровоподтёк, Трехо, бросив злобный взгляд в ту сторону, куда только что отправился Ломбардо, отправился в свою комнатку на втором этаже. По дороге он зашёл в открытый супермаркет и купил галлон очень скверного американского контрабандного виски – ему, как никогда, хотелось выпить…

Ужин был очень поздний и необременительный – тосты и горячий чай.

– После посещения траттории глупо было бы наедаться перед сном, – заметила Ракель, и Антонио, который после выступления музыкантов уже окончательно пришёл в себя после того разговора, охотно с ней согласился.

Когда Марта и Ортего Игнасио, пожелав хозяевам спокойной ночи, отправились спать – Марта в детскую, на кровать рядом с Пресьосой, которую она очень любила, а Ортего Игнасио – в мансарду, как раз над детской; (Марта была примерной католичкой, де Кастильего, хотя и считал себя религиозно индифферентным, был, тем не менее, очень порядочным молодым человеком, и поэтому жених и невеста не могли позволить каких-нибудь ненужных вольностей до брака), Антонио, печально проводив младшую сестру жены взглядом, произнёс:

– Боюсь, у нас могут быть серьёзные проблемы…

Ракель встревоженно посмотрела на мужа.

– То есть…

Тяжело вздохнув, Антонио произнёс:

– Я говорю об этом страшном негодяе, Луисе Трехо… Оказывается, Марта тогда действительно не ошиблась – за вами, за спальней подглядывал он…

– Сам?!… – необычайно удивилось Ракель.

– Представь себе…

После этого Анттонио подробно пересказал жене подробности недавнего разговора с Луисом, утаив только то, что Трехо пообещал в случае чего не пощадить никого – даже, маленькую Пресьосу.