Никто, кроме тебя 2

«Боже, – пронеслось в голове Антонио. – Боже, ещё этого не хватало… Бедная девочка, бедная Марта!… Но почему, почему он никак не оставит её в покое?… Почему он преследует её?…»

Трехо, сделав небольшую, но достаточно эффектную паузу, сказал:

– Да, Антонио, ты не ослышался… Если Марта станет моей, я оставлю вас в покое… Сколько времени прошло, – сказал он более мягко, – сколько она сделала мне гадостей… Она выступила против меня на суде – этого было бы вполне достаточно, чтобы отправить её на тот свет… Однако я всё-таки по-прежнему люблю её. Да, Антонио, я никогда не забуду её образ, и время ни за что не сотрёт в моём сознании её черт… Я твёрдо заявляю – если Марта будет моей, я действительно оставлю вас в покое. Ни с твоей головы, ни с головы твоей молодой жены, ни с головы вашей маленькой дочери, прелестной Пресьосы не упадёт ни один волос.

Говоря о своём желании, во что бы то ни стало, быть с Мартой, Луис сознательно сделал акцент на дочери Антонио и Ракель, маленькой Пресьосе… Луис всегда имел неплохие задатки, но тюрьма и род занятий сделали его настоящим психологом. И он, как никто другой, прекрасно понимал самые болевые точки Антонио…

Внимательно улыбнувшись, Луис посмотрел на собеседника и спросил:

– Таково моё предложение…

Антонио понуро молчал – он был, совершенно убит услышанным…

– Что скажешь?…

Словно сбросив с себя оцепенение, Ломбардо резко обернулся к Луису и сказал:

– Меня удивляет даже не то, что ты хочешь во что бы то ни стало быть с Мартой, даже не то, что хочешь добиться её, не спросив у самой девушки… Меня удивляет то, что ты обращаешься ко мне!…

– Ну, и что же с того?…

Отвернувшись, Антонио произнёс:

– Я не торгую сёстрами своей жены… Я не торгую друзьями. не торгую близкими мне людьми.

Напряжённо посмотрев на Ломбардо, Луис Трехо коротко спросил:

– Значит, ты не согласен?…

Антонио с трудом сдерживал себя от того, чтобы не вскочить и не заехать этому уголовнику по его мерзкой физиономии…

– Нет.

Выражение лица Трехо мгновенно перекосилось злобой. Он сказал:

– Ты совершаешь очень крупную ошибку, Антонио… Может быть – самую крупную за всю твою жизнь.

Антонио, тяжело дыша, смотрел на землю – из-за вечернего полумрака трава казалась не зелёной, а какой-то тёмно-синей, почти фиолетовой…

– Ты будешь очень жалеть об этом, – продолжал Трехо, – я обещаю тебе, что ты будешь жалеть об этом всю свою жизнь… Конечно, мне ничего не стоит отправить тебя на тот свет… Да, отправить… Но я не буду этого делать… Я, оставлю тебя в живых. Да, Антонио, мне будет лучше, если ты станешь терзаться, глядя на муки своих близких… Если ты будешь мучиться всю свою оставшуюся жизнь!… О, я знаю, как ты кончишь, – шипел Луис, – я прекрасно знаю, ты сойдёшь с ума, ты проведёшь остаток жизни в сумасшедшем доме… Тебе будет невыносимо плохо, ты захочешь умереть, да, умереть… Ты будешь звать смерть, ты будешь молить Пресвятую Деву Марию, чтобы она послала тебе хоть какое отдохновение… Но ты будешь жить. Ты будешь жить в страшных муках, Антонио, и в таких же страшных муках умрёшь… А я буду издеваться над тобой, я буду приходить в твою палату и показывать фотографии… твоих близких, и ты будешь вспоминать времена, когда вы были рядом, когда вы были счастливы… Да, дон Антонио, – издевательски произнёс Трехо, – попомни моё слово: ты будешь жить очень долго и умрёшь в страшных мучениях!…

Этого Антонио уже не мог сдержать: резко вскочил со своего места и нанёс негодяю страшной силы удар. Удар пришёлся в переносицу: Трехо, обливаясь кровью, упал со скамейки. Луис попытался подняться, но следующий удар буквально пригвоздил его к земле.

Нагнувшись, Антонио взял мерзавца за грудки и медленно произнёс:

– А теперь слушай меня… Если я хоть раз увижу тебя возле моего дома, возле кого-нибудь из моих близких… рядом с моей женой, рядом с Мартой, с Пресьосой… я тебя просто застрелю, как последнюю собаку… – Ещё раз тряхнув Трехо, Антонио спросил:

– Ты понял?…

– Понял, – прохрипел тот.

Отпустив Луиса, Антонио вынул из кармана носовой платок и вытер им руки.

– А теперь, – сказал он, – теперь я иду в «Золотой баран»… И не приведи Господи тебя там увидеть!…

Ракель вот уже час сидела, как на иголках. Подошедшие спустя несколько минут после ухода Луиса Марта и Ортего Игнасио, пытались расспросить девушку, что же с ней происходит, и куда подевался Антонио, однако та лишь отмахивалась и, как завороженная, смотрела на входную дверь…

Наконец, Антонио появился. Ракель, которая прекрасно понимала своего мужа, с первого взгляда определила, что он чем-то сильно взволнован и озабочен.

Подойдя к столику, Антонио, как ни в чём не бывало,поздоровался с Мартой и её молодым женихом:

– Добрый вечер… Выступление гитаристов ещё не началось?…

Марта, внимательно посмотрев на мужа своей старшей сестры, также решила, что у Антонио что-то произошло, притом – не очень хорошее.

– Нет… Антонио, что с тобой такое?… И почему у тебя правая рука в крови?…

Антонио, посмотрев на костяшки пальцев, заметил, что они действительно были вымазаны кровью.