Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Поэтому выбрана была все-таки Москва. Такого количества «спасателей» России на один квадратный метр в конце XX и начале XXI веков не было больше нигде.

Наш герой рассуждал гениально просто, если дать каждому «спасателю» свою программу, то обязательно кто-нибудь ей заинтересуется. Ночуя на вокзалах, чтобы не нести лишних расходов, раздавал ксерокопии своей программы «спасателям», вернее, их секретарям. К середине осени теоретическая часть программы была во всех оппозиционных фракциях Государственной думы, а перед Парламентскими Слушаниями 200_ года (он и туда пробрался) о ней узнали и во всех ведущих министерствах, и в Госналогслужбе РФ. Программа предлагала вернуться к традиционным откупным отношениям. Государство забирает у народа столько, сколько ему нужно, определившись, хотя бы лет на пять, а остальное оставляет народу. Герой стал ждать ответа.

Москва. XXI век. Государственная Дума. Тепло, уютно, сытно. После первого посещения нашим героем Государственной думы прошел месяц. Ответа он не дождался ни от кого и по наивности пошел узнать, почему. Во всей Думе нашелся только один человек, который прочитал эту программу и под ее впечатлением доверительно просветил нашего героя о работе депутатской «кухни»:

– Ваша программа, наверное, гениальна, но она выводит Россию из кризиса, а кому это надо? Сегодня каждый депутат знает, что он должен делать. Он должен спасать Россию. А для того, чтобы ее спасать, она все время должна быть в коматозном состоянии. По этой причине Ваша программа безнадежна.

Зазвонил сотовый телефон. Он вытащил из кармана маленькую блестящую коробочку и, открыв её, жестко сказал: «Слушаю». А затем вопросительно произнёс: «Деньги на счет перевели? Нет? Тогда чего Вы от меня хотите»? – и, закрыв коробочку, сунул её обратно в карман.

– И потом, программа Ваша лишает нас маневра. Русский человек привык не к тому, как надо, а к тому, как лучше. Это «как лучше» порождает творчество масс. Ну как массам понять, что переход от капитализма к коммунизму – это долго, и обратно – тоже долго.

Опять зазвонил сотовый телефон: «Лапочка, я на переговорах. Буду. Куплю».

А мы как раз именно те «как лучше», раз – и все украли, раз – и украли еще раз. И оба раза украли те, кто умнее. Для «умных» это процесс постоянный, непрерывающийся. Для остальных – «как лучше», рывковый, на энтузиазме – «упал – отжался», а «умный» не падает, он предвидит.

Зазвонил сотовый телефон: «Деньги перечислили? Завтра решим».

– И потом, в основу Вашей программы положен Гражданский кодекс. А кто Вам сказал, что власть готова по нему жить и работать? Ну издала она этот первый учебник демократии, но совсем не для того, чтобы мы его читали.

Власть привыкла к ведомственным инструкциям и правительственным постановлениям, а вы раз – и всех уравняли. Рано вы вылезли со своей программой. На пути россиянина от родильного дома до ритуальной конторы все время должно быть «как лучше», чтобы получалось «как всегда», больше маневра.

Я сам не из властного стада, моих предков нет в номенклатурном списке отпрысков царей, принцев, госсекретарей, президентов и министров. Я попал во власть на гребне смутного времени, демократии, благодаря «беря» и «давая» власти, а уж она для нашего «умного» избирателя сделала из меня почти героическую личность. Сегодня я просто отрабатываю даденный мне хлеб и не питаю иллюзий, будучи «хреном» в чужих руках, и мне все равно, вертится Земля или нет. Так поступали со мной, так поступаю и я. Но работа ваша будет иметь последствия, поэтому я с вами и откровенен. Из нее извлекут новый вид налога и обложат им вас же. Под неё учредят партию, которая вновь будет вас «кошмарить». Поэтому думайте, прежде чем что-то придуманное сразу тащить в правительство. Инициатива наказуема и в наших делах отнюдь не благостью исполнения, поэтому, дорогой мой человек, ждите какого-нибудь вмененного налога. Думайте, даже прежде, чем думать, вы, дорогой мой, в России. В России безнаказанно можно только красть, много красть.

Москва. XXI век. Здание Правительства. Конец рабочего дня. Наш герой стоит у забора, которым Правительство огородилось от ходоков, потенциальных террористов и, щурясь, всматривается в лица прохожих, пытаясь узнать знакомых. Гениальность предлагаемой программы не дает автору покоя, юродивость диктует: «Ты спасешь мир», – и он хватает любого, хоть чуточку знакомого человека за руку и спрашивает: «Вы ознакомились с моими предложениями?». Чиновники шарахаются от него, потому что за месяцы жизни на вокзалах Москвы он окончательно пришел в упадок, остались только умные горящие глаза, а из одежды целыми только пуговицы. В него всматриваются, вспоминают и отвечают, что нет, еще нет, текучка заела, проблем много, подождите и т. д. Он прислоняется к забору, смотрит на него, читает молитву, которую громко заканчивает обращением к Богу: «Господи, они же все жиды, они же все конкретные жиды».