Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Сергей стал приходить на службу эпизодически, как и все остальные офицеры. Но дело, военное дело никуда не девалось. Более того, если с массовым сокращением такие «военачальники», как начальник физической подготовки, начальник химической службы, начальник инженерной службы и прочие оставались без всяких обязанностей и без кадрового состава, то служба тыла, за которую отвечал Сергей, хоть и часто сокращалась, но всё ещё оставалась многолюдной. Но что это были за люди. В основном это были женщины, жёны старшего командного состава, которые даже не знали того, где они несут свою «нелёгкую» службу. Но были и «энтузиастки», не жёны, а любовницы, племянницы и даже карьеристки. Мороки с ними было полно.

Проблема состояла в том, что командовать ими, рядовым и сержантским составом с косичками, должен был офицер. В полку не было женщины офицера. Сергей перепробовал способности всех молодых офицеров. Все как один «пали» в неравной борьбе.

Однажды, читая биографию Ленина, Сергей обнаружил, что Ильич имел бурятские корни и управлялся со многими женщинами. Управлялся так лихо, что история не зафиксировала следов ревности его женщин.

– Ё моё, – воскликнул он радостно, среди офицеров были буряты. Они отличались от остальных простотой мышления и удивительной работоспособностью, но с замедленным выполнением любой команды.

Сергей задумался над национальными особенностями офицеров и обнаружил, что из всего многонационального состава офицеров его полка он бы служил вечно с корейцами, бурятами, молдаванами за их весёлость и отходчивость.

Нравились ему немцы и прибалты, но на них нужно было нагонять ужас, иначе они по-своему истолковывали понятие «солдат спит – служба идёт» и кивали в сторону русских, но в отличие от русских, в вечном российском бардаке «раскисали» и ничего не делали «принципиально».

Сложнее всего было служить с белорусами и украинцами, относившимися к службе и ко всему, что видели вокруг, как к своему натуральному хозяйству. Они просто всё и отовсюду растаскивали.

Предстояло самое простое, убедить бурята, что возглавить роту, сплошь состоящую из женщин, – это его повышение и лебединая песня «карьериста». Бурят был не молод. В свои сорок он всё ещё ходил старшим лейтенантом. Бурята звали Володя.

Володя не спорил. В нём жила какая-то мудрость ламы. Он не делил людей на мужчин и женщин, плохих и хороших. Философия его была проста. Раз есть армия, значит есть и приказ, который не нужно обсуждать, а нужно выполнять. Потом он привык, что на него в основном орут все вышестоящие «отцы – командиры», а здесь его просили и даже повышали до капитана.

Офицеры заключали пари на предмет продолжительности его службы на новой должности. Солдаты посмеивались. Все были в курсе истерик, интриг, творящихся в этой бабьей роте.

А дальше произошло чудо. Володе хватило ровно одного месяца, чтобы в его «хозяйстве» наступил мир и порядок. Процесс воспитания он провёл блестяще. Сергей даже начал почитывать книги о буддизме, присматриваться к ламам и захаживать в буддистские храмы, которые в тех местах редкостью не были.

Военную операцию бурят провёл с блеском, видимо, это была действительно его лебединая песня. Володя дней десять терпеливо слушал жалобы одних стерв на происки других. При этом он делал вид, что не замечает подмигиваний и намёков. Он что-то рисовал, привязывая события ко времени, а сам, как потом понял Сергей, постоянно размышлял, кому бы всё это «сбагрить». Здесь его мысли были очень созвучны мыслям Сергея. Сергей тоже всегда считал, что должны быть желающие выполнять его работу, надо их только найти. Из сорока женщин Володя выделил двух. Они были не молоды, разного ума и разного темперамента. Одна была глуповата, с заторможенным мышлением, но красива. Её красоту, «подруги» ей простить не могли. Вторая была некрасивая, но хитрая, а главное, работящая и очень, как её определил бурят, «языкастая». Она в основном и вносила раздор. Они были не молоды, они были ничьи и поэтому готовы буквально на всё. Готовы не из корысти, а из-за жизненного разнообразия или, наоборот, однообразия.

Володя не был знаком с толкованием христианских грехов. Ему хватало буддизма, но он знал, что письменная форма грехов была почти одинаковой, понимание разным. Просто ламы были много старше христианских священников и о начале жизни знали значительно больше. Володя «пожертвовал» собой и стал любовником у обеих дам.

Красавицу, он в основном поругивал в назидание остальным. Ругаться он правда не умел, но волнение изображал хорошо, и то повышал ей квалификацию, то снова понижал, то давал ей надбавку к окладу, то не давал. Ей было абсолютно всё равно, так как с его приходом она жила только им одним, другие страсти для неё закончились.

Второй даме, некрасивой, но языкастой, он обеспечил быстрый карьерный рост до звания «старшины», что по сути было справедливо, ибо она работала и ей нравилась служба.