Нил Сорский

«О причинах иконоборчества много спорили в науке. Одни видели в нем влияние мусульманского востока с его запретом человеческих изображений, попытку некоего человеческого компромисса с исламом, другие — первое восстание против Церкви идеи „секулярной“ культуры, вдохновленной императорами… третьи, наконец, новый взрыв все того же еллинского спиритуализма»[433]. Житие Феодора Студита по-своему отвечает на этот вопрос. Согласно его рассказу, на Соборе, который в Рождественский сочельник 814 года созвал император Лев V Армянин, Феодор Студит обличил еретические заблуждения царя: «Откуда ти, о царю, сие умышление? Ниоткуду, — точию от Ветхаго закона писании»[434]. Обосновывая свои взгляды, иконоборцы ссылались на ветхозаветный запрет поклоняться рукотворным идолам: «Не сотвори себе кумира и всякого подобия». На это Феодор Студит отвечал: если уклоняться к Ветхому Закону, тогда надо и полностью исполнять его. Между тем действие Ветхого Закона прекращено благодатию Нового Завета. Ту же мысль в «Словах» о защите икон высказывал и святой Иоанн Дамаскин. «Ветхозаветный запрет делать „всякое подобие“, на который прежде всего и ссылались иконоборцы, имел в понимании Дамаскина временное значение и силу, был воспитательной мерой для пресечения склонности иудеев к идолопоклонству. Но… в царстве благодати не весь Закон сохраняет силу»[435].

Соборный приговор 1490 года свидетельствует о том, что новгородские еретики так же апеллировали к Ветхому Завету: «…хуляще и ругающеся: та суть дела рук человеческих, уста имут и не глаголют и прочее, подобне им да будут творящии и вси надеющиеся на нь»[436]. Таким образом, тексты Житий Феодора Студита и Иоанна Дамаскина звучали очень актуально на Руси в конце XV века.

Помимо уже названных произведений в свои сборники сорский отшельник включил Жития Феодосия Великого, Евфимия Великого, Саввы Освященного, что также представляется далеко не случайным. Эти памятники признаются историками ценными источниками по истории ересей. Они рассказывают о трудном пути Церкви к принятию догмата о двуединой Богочеловеческой природе Христа. Этот важнейший христианский догмат был сформулирован и утвержден в острейшей борьбе. Константинопольский архиепископ Несторий (428–431), пользуясь покровительством императора Феодосия II, повсюду распространял еретическое учение, умалявшее Божественную природу Христа. Несторий выступал за то, чтобы именовать Пресвятую Деву не Богородицей, а Христородицей. Он учил, что Дева Мария родила не Бога, а только человека Иисуса, который через наитие Святого Духа стал Христом, и Слово Божие пребывало с ним в особом или относительном соединении. Ересь была осуждена на III Вселенском Соборе в Эфесе (431) и на IV Соборе в Халкидоне (451), но ее последствия сказывались еще долгое время на жизни Церкви. Так, иерусалимский патриарх Феодосий не признал Халкидонский догмат о Богочеловечестве Христа. Учению Собора последовали только монахи обители Евфимия Великого вместе со своим настоятелем. Пытаясь привлечь святого на свою сторону, патриарх послал к Евфимию Великому архимандритов Елпидия и Геронтия. Но страстная речь Евфимия Великого в защиту определений Халкидонского Собора произвела такое впечатление на Елпидия, что тот признал свои заблуждения. Святой Евфимий повелел братии монастыря не общаться с патриархом-еретиком и отойти в дальнюю пустыню. Здесь монахи оставались до тех пор, пока патриарх не был низложен.