Нил Сорский

После встречи со старцем Арсением Григорий Синаит отправился на Святую Гору. Здесь он посетил различные монастыри и пустыни. В них он встречал монахов, преуспевших в разных добродетелях, и расспрашивал их об «умной молитве» (другое ее название — «исихия», «безмолвие»), хранении ума и созерцании. Они же, направив все свои силы на аскетические подвиги, ничего об этом не знали и даже не слышали таких слов. Григорий Синаит был разочарован результатами поиска. Помолившись, он пришел в скит Магула, где обрел то, что искал: там жили три монаха — Исаия, Корнилий и Макарий, которые занимались не только деланием, но и созерцанием. Григорий Синаит поселился неподалеку, вместе со своими учениками он воздвиг кельи для обитания, на небольшом расстоянии от них построил себе исихастирий (келью для безмолвия), в котором мог предаваться в одиночестве общению с Богом. Он побуждал заниматься умной молитвой всех: пустынников и монахов, живших в общих монастырях. Смысл исихии Григорий Синаит видел в познании Бога: «Ибо знать единаго Бога, по Писанию есть корень бессмертия; и разу-меть силу Триипостасной Единицы, есть полное совершенство»[207].

После грехопадения, учил Синаит, человек и ум его отдалились от Бога, с той поры человечество пытается познать все только внешнее и преходящее, в то время как истинное знание остается сокрытым от него. В состоянии безмолвия ум освобождается от помыслов и попечений, тогда в сердце, уже предварительно очищенном от страстей, действует Божественная благодать, ум и сердце человека озаряет Свет, который видели апостолы на горе Фавор во время Преображения Христа. Человек достигает обожения. Он вступает в общение со своим Творцом уже здесь на земле и созерцает Божественные тайны, постичь которые не может никакое рациональное человеческое мышление. Ум, «когда очистится и придет в прежнее достоинство, зрит на Бога и из него получает божественные мысли подобно тому, как чувственное око смотрит на буквы и от них получает чувственныя впечатления»[208]. При этом, «соединяясь тогда неизреченно в один дух с Богом», он делается «световидным».

Как ум земного человека может обрести подобное качество, образно пояснил другой афонский подвижник Максим Кавсокаливский. Воск, как ни растирай его руками, говорил святой, без воздействия огня не течет. «Между тем, когда вложишь в огонь, воск прежде растопляется, потом объемлется пламенем, вспыхивает и, сливаясь с ним, объемлется светом и делается сам светом, так что не возможно ему оставаться в своем собственном виде, но напротив, разливается в пламени как вода. Так бывает и с нашею душею: без содействия благодати она оставляется силе собственного разсуждения, но когда огнь Божественный или благодать Святаго Духа объемлет ее, тогда уже она остается под влиянием и действием Его света, делается сама светом»[209].

Подобные молитвенные состояния описаны в житиях монахов-исихастов. Однажды монах Евфимий, ученик болгарского святого Феодосия Тырновского, отправился навестить своего старца и еще издали подал условный знак о своем приходе, однако не услышал ответа. Посчитав это недобрым признаком, он поспешил к келье и припал к маленькому оконцу. Ему представилось необычайное зрелище. Он увидел, что старец стоит прямо и неподвижно, объятый с головы до ног пламенем с воздетыми вверх руками. Ужаснувшись этому видению, Евфимий оставил старца в покое и вернулся в монастырь[210].

Умная молитва, по свидетельству исихастов, погружает человека в райское состояние уже на земле. Вот почему подвижники неудержимо стремились к ней, претерпевая жестокую духовную брань со страстями и превозмогая собственную немощь. «Кто посредством разума соделал свою физическую природу светозарным и огненным изображением божественной красоты, тот почти стал сожителем ангелов и бестелесным, как нетленный», — говорил Синаит[211].

Исихия — редкий дар. Она не может совершаться только усилием человека, но достигается при помощи Святого Духа. Однако силу свою Святой Дух дает не всем. «Как лица наши отражаются и видятся не во всех веществах, а только в гладких и прозрачных: так и энергия Духа действует не во всех душах, а только в тех, кои не имеют никакой кривизны и угловатости», — писал другой знаменитый исихаст, святитель Григорий Палама[212]. Для того чтобы выпрямить все «кривизны и угловатости», подвижник должен проделать огромный аскетический труд, освобождаясь от греховных помыслов и страстей. Поэтому большая часть сочинения Григория Синаита посвящена борьбе со страстями. «Мы же непотребные повинны многим грехам и исполнены страстей, потому нам недостойно и слышать о таких предметах», — говорил по своему смирению Нил Сорский.