Нильские тени

— Ловкий. Спокойный. Со странноватой манерой выражать свои мысли.

Полковник просиял.

— Как будто у него не все дома? Или как если бы вы были в маленькой лодке в море — и небо и земля и вода двигались вокруг? Вверх и вниз и вбок…?

Майор кивнул.

— Так точно.

Полковник засмеялся.

— Колли был такой, значит «армянин» — правда его брат.

— И ещё: есть что-то странное в том, как он смотрит на время, — продолжил майор. — Словно в его жизни нет прошлого, настоящего и будущего, а есть одно большое море времени.

Мёртвые, например. Никто не кажется ему по-настоящему мёртвым; я говорю не о чистилище, как следовало ожидать от католика. Это гораздо более конкретно и, кажется, он думает об умерших как о внутренней части нас; в этом смысле. Они живы, потому что они — часть нас.

— Хм. Очевидно, младший братец почаще Колли выпадал из люльки.

Полковник улыбнулся.

— Он пришёлся тебе по-душе, Гарри, не так ли?

— Пожалуй.

— Ну, это не удивительно. Колли был очень обаятельным человеком. И если его брат похож на него, только экстрасенсорнее, и если впервые встретится с ним у Сфинкса, да ещё в полнолуние…

Полковник помолчал.

— Брат Колли, — прошептал он. — Как удивительно.

«Удивительная штука алкоголь, — думал майор, — из каких умных, уважаемых людей делает философов».

Полковник посмотрел на крошащийся в руке кусок сыра.

— Да, любопытно. Так чего он хочет?

— Встретиться с Блетчли.

— И всё?

— Да. Он опасается, что Блетчли просто убьёт его, если попытаться встретиться без предварительной договорённости.

— Блетчли? Убьёт брата Колли?

— Да. Лиффи уже мёртв; убит, потому что его приняли за Джо.

Полковник был потрясён.

— Что?

— Да.

— Но это неправильно. Это совсем неправильно.

— И Ахмад тоже мёртв. Портье отеля «Вавилон».

— Ахмад? Но он был хорошим парнем, и совершенно безобидным. Что происходит? не пойму.

— И молодой человек по имени Коэн, — сказал майор. — Дэвид Коэн.

— Из каирских Коэнов? «Оптика Коэна»?

— Да. Очевидно, он был агентом Сиона и близким другом Стерна.

— Ну конечно, он был другом Стерна, как и все Коэны. Это восходит ко времени отца Стерна. Но ради Бога, что происходит? Блетчли сошёл с ума? Как его люди могли перепутать Лиффи и Джо?

— Похоже, Лиффи выдал себя за Джо. Выдал нарочно.

— Зачем?

— Чтобы дать Джо время прийти в себя после взрыва гранаты и смерти Стерна. Дать Джо шанс спастись.

Полковник нахмурился.

— Почему Лиффи сделал это?

— Потому что Джо хорошо знал Стерна, а Лиффи чувствовал, что такова жизнь Стерна… как сказать? Что очень важно, чтобы Джо закончил начатое. Что для него, для Лиффи, это важнее всего на свете. Даже важнее, чем собственная жизнь.

— Охренеть.

— Да.

— А Ахмад и молодой Коэн? Почему они были убиты?

— Потому что они говорили с Джо о чём-то военно-секретном, или, по крайней мере, в монастыре так думали.

Полковник глубоко нахмурился и ткнул трубку в рот. Майор понятия не имел, какие связи выстраиваются в мозгу начальника, и знал, что спрашивать пока бесполезно. Наконец полковник подался вперед и опёрся локтями о стол.

— Значит, Лиффи пожертвовал собой, чтобы спасти Джо, так?

— Да.

— Но почему? Что там со Стерном? Я не понимаю, что ты пытаешься мне сказать.

— Ну, у меня самого в голове это ещё не слишком ясно. Но кажется, что помимо того, что Джо пытался выяснить о Стерне, помимо этого, кажется, Лиффи чувствовал, что жизнь Стерна, Стерна…

Ну, мне трудно это описать, может прозвучать мистически.

Тон полковника был резок и нетерпелив:

— Неважно, как это звучит, Гарри. Просто скажи это.

— Кажется, Лиффи чувствовал какое-то особое значение жизни Стерна. Что его прошлое, его страдания и неудачи, двуличие и целеустремлённость — что всё это, всё, что связано со Стерном, складывается в совершенно другую вторую его жизнь. В нечто большее…

Майор уставился в свою чашку.

— …Для них, для Джо, Лиффи и других людей, о которых говорил Джо, жизнь Стерна — это своего рода рассказ обо всех наших надеждах и неудачах…

Стремиться и делать, ошибаться и гибнуть.

Идеалы могут привести к катастрофе, но держится всё на них…

О, я не знаю, как сказать лучше.

Щёлкнули часы. Полковник подскакал к ним, передёрнул висящие на цепочке гирьки в виде еловых шишек, уселся обратно, а потом протянул руку и ласково коснулся руки майора.

— Жаль, что нельзя было взять на вашу встречу Джеймсона. Ну да ладно.

Гарри, многое из того, что есть в этих моих книгах, можно назвать мистическим или оно считалось таким когда-то. Это просто слово, подходящее для вещей, которые мы пока не понимаем. Для кого-то другого те же самые вещи могут быть рутинным явлением. «У людей разные реальности», — как говорил Стерн, и тот факт, что одна из них истинна, не делает ни одну из других менее истинной… Что касается Стерна, он был человеком, который оказывал сильное влияние на всех, кто его знал. Люди инстинктивно чувствовали к нему большую привязанность, даже любовь. Но в то же время, рядом со Стерном ощущался какой-то неопределённый страх; страх, который, казалось, исходил от присутствия эмоций; эмоций столь глубоко противоречивых, что противоречия не могли быть разрешены.