Нимфа

Спустя минут пятнадцать подъехали к дому. Жорес расплатился по счетчику, при этом охотно забрал сдачу с рубля. Веронику это неприятно удивило — в такой вечер. Вошли в подъезд и стали подниматься по крутой лестнице на третий этаж, Всего-то на третий, но сердце у Вероники стучало так, словно бегом взбежала на шестой или седьмой.

Жорес открыл дверь, пропустил Веронику вперед, сам вошел, зажег в коридоре свет. На полу — красный коврик, на стене — вешалка, овальное зеркало. Вероника глянула на себя и не узнала — на нее смотрела большими испу­ганными глазами высокая, тонкая девочка-подросток...

Довольный Жорес повел рукой вокруг и сказал:

— С сегодняшнего дня ты хозяйка этого замка. Вот возьми,— и он протянул ей на блестящей латунной цепоч­ке два ключа. Вероника как-то нерешительно взяла их — не знала, что дальше делать.

— Повесь на вешалку,— сказал Жорес и уже серьез­ным тоном уточнил: — Смотри не потеряй, а то будешь стоять перед дверью. Раздевайся... Покажу тебе все наше богатство. Уверен, останешься довольна.

Вероника не стала перечить, хотя с языка едва не со­рвалось: «Почему ты так уверен?»

Вошла в комнату и приятно удивилась: чисто, уютно. Над тахтой — красивый дорогой ковер. С другой сторо­ны — стеллажи с плотными рядами книг. В нише посреди стеллажей — радиола. Возле окна — большой письменный стол, два мягких кресла с бордовой обивкой. В углу тор­шер с зеленым, в форме глобуса, абажуром. У потолка лю­стра с подвесками под хрусталь. На дальней от окна сте­не — копия картины Ренуара «Девушка с веером». Живые черные глаза глядели чуть в сторону, словно она обиде­лась на хозяина, который сегодня привел в дом другую...

Вероника с улыбкой отвела взгляд от картины:

— Значит, ты был здесь не один?

— Как видишь,— спокойно ответил Жорес. Он стоял за спиной Вероники, положив ей на плечи свои тяжелые руки.— Светит, да не греет...

Вероника как-то нервно расхохоталась:

— Ясно... Вот почему холостяки на зиму не хотят оста­ваться в одиночестве...

Жорес промолчал, видно, обиделся за неуместную шут­ку. Затем прошел на кухню, стал что-то искать, зашумела вода из крана.

Вероника еще и еще раз прошлась по комнате и все поглядывала на картину, на девушку с веером, которая с каким-то затаенным недоверием смотрела на гостью — словно бы недоумевала: зачем она здесь, что ей тут делать? Неужели будет полновластной хозяйкой? Ведь у нее ключи...

Вошел Жорес с подносом в руках. На подносе — бутылка коньяку, рюмки, нарезанный лимон, сыр.

— Присаживайся,— показал он на кресло сбоку стола, сам сел в центре, как хозяин.— Я рад, что мы наконец-то одни. Давай-ка выпьем... на брудершафт. Помнишь, спра­шивала, как это делается?

— Уже знаю,— ответила Вероника, чуть приподняла свое широкое платье и села. Все кресло вмиг стало искри­сто-белым, будто покрылось студеным снегом.— Я уже знаю,— повторила она, хотя в действительности до сих пор не понимала, в чем секрет, но не хотела, чтобы ей пока­зывали.

— Значит, кто-то научил? — Голос его изменился и неприятно резанул слух Вероники.

«Ну и ревнивец!» — подумала она и решила в долгу не остаться:

— А почему бы и нет?.. Дело нехитрое...

Жорес нахмурился и умолк, но ненадолго. Налил в рюмки коньяку, глянул на Веронику, улыбнулся:

— Все это шутки... Давай-ка лучше выпьем! Теперь уж я не старый холостяк...

Вероника, можно сказать, никогда не пила коньяку. Поднесла крохотную рюмочку к губам, вдохнула. Пахло дубом и еще чем-то терпким.

Она не торопилась пить и с ужасом думала о неизбеж­ной минуте, наступающей у молодых, которые решили строить новую жизнь, семью. Почему так? Вроде бы и лю­бит его и готова на все. Но вдруг без всякой на то причины от Жореса повеет непонятным холодом, и душа ее тотчас замирает, уже одна мысль о физической близости бросает в дрожь.

— Ну что ж, за наш союз! — Жорес поднял рюмку и уставился на Веронику, словно ждал, что она вот-вот ска­жет — нет!

Вероника молча выпила и закашлялась.

— Ничего, привыкнешь. Коньяк надо умеючи пить.

И тут у Вероники сорвалось:

— Боюсь я тебя!..

Жорес посмотрел на нее, как на малого ребенка, который плетет вздор, погладил ее руку и ответил со снисходительной улыбкой:

— Я вовсе не страшный... Давай-ка лучше еще по рюмочке.

— Не хочу! — категорически отказалась она. — И без того пьяна.

У нее и в самом деле шумело в голове. Тянуло что-то делать, куда-то идти, не сидеть в душном полумраке ком­наты. Хотелось побыть одной. В тишине...

Жорес подвинул ближе кресло, обнял Веронику за талию.

— Вероника, Ника, Нимфа... Кажется, так зовут тебя студенты? Позволь и мне называть тебя Нимфой. Это грандиозно тебе подходит, ей-богу.

— Нимфа... Откуда ты знаешь, что меня так зовут? — удивилась Вероника и отвела его руку.

— Уши надо иметь... Я даже слышал о бусах, рассы­павшихся на танцах. Все о тебе знаю... — с нескрываемой гордостью заявил Жорес и отодвинул кресло на прежнее место.

Вероника вспомнила тот вечер и парня с мягким доб­рым взглядом серых глаз. Странно, она его ни разу боль­ше не встречала.

— А вот я о тебе совсем мало знаю,— сказала Верони­ка.— Не удивительно ли?