Нина Риччи

Прошло несколько дней ожидания, и персонал вместе с профсоюзными лидерами принял решение пойти в мастерские и убедить своих начальников присоединиться к ним в их борьбе. Те отказались, но согласились провести переговоры с руководством дома. Владимир де Кузьмин принял их, и переговоры возобновились. Он объявил, что отменит презентацию новой коллекции для прессы, если сотрудники не примут его окончательные предложения, и возложит на них ответственность за возможные последствия. Его угрозы работников не впечатлили: они решили, что этот шантаж направлен только на то, чтобы запугать их и заставить вернуться к работе. Кузьмину опять сказали, что сотрудникам мало платят по сравнению с другими домами высокой моды. По словам очевидцев, в порыве гнева он крикнул: «Тогда идите наймитесь в Живанши или Сен-Лорану, сволочи!» и направился к выходу, показывая, что переговоры закончены. Громко хлопнув дверью, Кузьмин бросил реплику напоследок: «Они меня бесят!» Позже, конечно, ему пришлось извиниться, оправдавшись своей нервозностью: выпуск коллекции и правда находился под угрозой.

Встречи с руководством затягивались до позднего вечера. Некоторые работники, увлеченные процессом переговоров, ждали возвращения членов профкома, чтобы первыми узнавать результаты. В один из вечеров Кузьмин решил пойти в столовую, где коротали время сотрудники, и попробовать убедить их вернуться к работе. Когда он закончил выдвигать свои предложения, его освистали. Кузьмин вышел из столовой совершенно растерянный, он никак не ожидал от персонала такого отношения ни к себе лично, ни к дому моды. Руководство использовало все средства, чтобы заставить людей пойти на уступки и начать работу по созданию коллекции. Например, на рабочие места по утрам раскладывались записки то с угрозами нанять других людей на должности тех, кто бастует, то с объявлением, что работникам не выплатят бонусы за создание новой коллекции, то об отказе оплачивать часы забастовки в случае возобновления работы. Каждый день в 11 часов утра бастующие покидали столовую, чтобы дать возможность офисному планктону пообедать, и занимали вестибюль и центральную лестницу. Потом они снова возвращались в столовую.

В начале забастовки настроение в столовой было расслабленным: сотрудники разговаривали между собой, некоторые женщины делали свои личные дела, шили или вязали, другие читали или играли в настольные игры. Но чем больше проходило дней, тем напряженнее становилась атмосфера. Однако твердое намерение не возвращаться к работе, пока начальство не пойдет на уступки, оставалось неизменным. После восьми дней «боев» руководство выполнило основные требования, и тут работникам пришлось бороться за потерянные часы – показ новой коллекции приближался с безумной скоростью. Более того, Робер Риччи принял забастовщиков и отчитал их, как детей, которые совершили непростительный проступок. Он не чувствовал ответственности за эту ситуацию. Напротив, считал произошедшее исключительно виной зачинщиков забастовки.

В столовой профком объявил персоналу новости, и люди с энтузиазмом встретили последние предложения руководства. Переговорщики радостно вышли из столовой под бурные аплодисменты. Они остались довольны, и за несколько дней до презентации коллекции активно взялись за работу. Тем не менее из-за нехватки времени руководству пришлось отменить презентацию, которая должна была состояться в отеле «Интерконтиненталь», что было неслыханно для дома Нины Риччи. В итоге начатые модели завершили и мини-коллекцию представили прессе в салонах на авеню Монтень в конце января 1984 года. Бонусы за создание коллекции работникам выплатили полностью. Впрочем, цену за уступки приходилось платить высокую: в доме Нины Риччи наем новых работников становился все более редким явлением. В 1985 году в мастерские взяли последнего ученика для обучения без отрыва от производства. Подобная практика всегда считалась полезной как для дома моды, так и для обучаемого. Обычно в известных домах работали по многу лет, и ученики имели возможность с самых азов узнавать стиль дома, секреты создания моделей, запросы постоянных клиентов. Но в тех условиях многие дома больше себе такой роскоши позволить не могли.