Niro. Сборник рассказов.

Противостояние — довольно неприятная штука. Я прочувствовала это на своей шкуре, когда инсталляция закончилась. Я впервые увидела Аллена, и ощущение знакомства с ним не покидало меня с тех пор ни на секунду. Несомненно, я знала его раньше. Его и подобных ему. Таких же, как он, упорных, мужественных, воинственных, готовых к испытаниям, трудностям, боям и лишениям.

Моя сущность направлена на то, чтобы людям, подобным Аллену, было максимально комфортно; чтобы они шли к своей цели, достигая её с минимальными потерями; чтобы они преодолевали трудности, набираясь опыта, приобретая новые навыки.

Сам принцип моего существования нельзя оспорить. Я необходима всем — даже тем, кто никогда обо мне не слышал. Просто их время еще не пришло. Но и у меня есть недоброжелатели.

Когда присутствуют две полярные точки зрения на одну проблему, то сразу возникает желание что–либо доказывать. Всеми возможными способами.

А если встречаются две равных по возможностям силы — предсказать развитие ситуации невозможно. Мне придется потрудится… И одному Аллену не справиться. Надо что–то придумать. У меня уже есть кое–какие идеи; постараюсь воплотить их в… В жизнь, что ли? А ведь это достаточно абсурдно — но зато как звучит.

Лишь бы все получилось.

Слава богу, видеокарта достаточно мощная.

* * * * *

ПРИСУТСТВИЕ ЧУЖОГО ВЗГЛЯДА В СПИНУ НЕ ПОКИДАЛО НИ НА СЕКУНДУ. Это было самым отвратительным в каменных джунглях мертвого города. Аллен уныло брел по широкому проспекту, заваленному каменными обломками домов, рухнувших после взрыва на оборонном заводе. Он не помнил, как все здесь выглядело раньше — да это и не интересовало его в настоящий момент. Он продвигался вперед по широкой разделительной линии и пинал ногами мелкие камни, долетевшие от покосившихся стен к середине проспекта. Вокруг стояла отвратительная тишина, которую шаги Аллена не могли нарушить больше, чем на мгновенье.

«Еще две тысячи шагов — и эта улица упрется в шоссе, ведущее на запад, — думал Аллен, угрюмо качая головой. — А потом я начну считать заново…»

И вновь он почувствовал, как кто–то смотрит в спину. Аллен уже знал, что останавливаться и оборачиваться бессмысленно — однако именно так и поступил, не мог не поступить. Остановился и оглянулся. Никого.

Далеко назад уходил прямой, как взлетная полоса, проспект без названия. Кстати, это было вторым по силе мерзким ощущением в городе — отсутствие названий улиц, номеров на домах, дверных ручек и домашних животных. Углы зданий были стерильными — ни одного знака, ни одной надписи. Правда, иногда попадались огромные красные стрелы с непонятными словами над ними — но после второго десятка таких стрел Аллен перестал подходить к ним ближе в надежде прочитать. Бессмысленное занятие.

Внимательно оглядев прилегающие к дороге дома и попытавшись заглянуть едва ли не в каждое окно первых этажей, Аллен вновь продолжил свое кажущееся уже бесконечным путешествие. Ему вдруг захотелось, чтобы проспект перед ним перебежала черная кошка — на фоне полного отсутствия зверья в городе это не показалось бы ему плохим предзнаменованием, скорее, разнообразило картину мертвого города.

Горизонт был мрачен. Аллену казалось, что скоро он войдет в полосу дождя. Учитывая факт отсутствия чего–либо, напоминающего зонтик — грустная перспектива. Тем более, что кожаный плащ… Какой замечательный был плащ! Аллен замысловато выругался, помянув качество выделки кожи; через пару секунд он выругался еще более витиевато, когда вспомнил, что в его внутреннем кармане осталась «Беретта».

Два часа назад он оставил свой плащ в одном из домов в самом начале проспекта. Он никогда не видел сразу столько этих уродов — около тридцати. Когда они поперли на него из прилегающих к тротуарам подвальных окон, Аллен едва успел снять с плеча автомат. Отстреливаться приходилось короткими очередями, дабы сохранить патроны, которых на тот момент было крайне мало.

Бой был быстротечен. Аллен стремительно внес неразбериху в строй нападавших; несколько уродов споткнулись о трупы тех, кто погиб первыми. Ядовитые иглы периодически посвистывали рядом с Алленом, но он не реагировал на них, убедившись в том, что у него выработалось что–то вроде иммунитета. В течение всего марша через Туранское ущелье и большой и мертвый Туран, в него попадали шесть раз. После первого он провалялся под большим деревом около двух часов (а когда очнулся, ужаснулся тому, что увидел — в бреду он грыз свою собственную левую руку, совершенно не чувствуя боли). Второе попадание он перенес уже легче; после пятого он понял, что бояться нечего, хотя бинтовал левое предплечье мешковиной, когда ожидал боевого столкновения — боялся, что снова будет рвать зубами руку и умрет в бреду от кровотечения.