Niro. Сборник рассказов.

Через несколько часов напряженной работы, когда уже вырисовывалась схема сервера, на котором базировалось искомое «сокровище», у провайдера случились какие–то колики, связь стала пропадать каждую минуту, и Шин понял, что пора отдохнуть.

Заснул он практически мгновенно — едва коснувшись подушки. День, полный непонимания, уходил, унося с собой все эмоции и волнения. Сон окутал Шина; ему грезилась девушка с крокодиловой папочкой, за резинкой её чулка он видел Книгу — словно Лара Крофт с пистолетом…

* * * * *

— Я думаю, что у меня получилось, — произнес Хайнц. — Осталось немного подождать, маэстро.

— Если ты еще раз произнесешь слово «ждать», то твое существование перестанет радовать тебя, — суровый голос, словно острый нож, вонзился в Гринберга. — Этот парень… Он сделает то, что нам нужно?

— Я уверен. Он один из лучших на настоящий момент. Следующие будут похуже. Но ведь и первый шаг — самый важный…

— Не могу с тобой не согласиться. Как скоро можно будет получить результат?

— Познания в этой области у меня скромны, маэстро. Однако, по моим соображениям, осталась пара дней, не больше.

— Пара дней… Я готов. Самое главное, что задача имеет решение только при моей уникальной способности ждать. Ведь мы же помним — БОЛЬШЕ ПОЛОВИНЫ НЕЛЬЗЯ. Когда–нибудь настанет день, и я должен буду честно прожить остаток этого… Приговор суров; наши поступки усугубляют мою вину. Однако я сам не был никогда согласен с Приговором, никогда не признался в содеянном…

— Я преклоняюсь перед вами, маэстро…

— Пустое, Хайнц. Лишь бы у него получилось…

Языки пляшущего огня, временами выскакивая из камина, ласково лизали ноги маэстро — но он не чувствовал боли. Поправляя плед, который почему–то не вспыхивал от прикосновения пламени, он думал, думал…

* * * * *

Шин проснулся, когда новый день уже стучался в окна. Несколько мгновений он приходил в себя от сна, оказавшегося на удивление тяжелым, мрачным. Начавшись с картин прекрасной незнакомки, вчерашней гостьи. Закончилось все какими–то сумбурными нагромождениями старых знакомых, случайных друзей и неимоверной путаницы со временем, местом и личностью.

Взглянув на компьютерный стол, он увидел там черный томик Книги и тут же все вспомнил. Его ждала работа. Накинув на плечи рубашку, в одних трусах он прошлепал босыми ногами к компу, уселся в кресло и запустил все необходимые для дела программы.

Нельзя сказать, что все получалось без сучка и задоринки — но и особых проблем у Шина не возникало. Он аккуратно делал заметки на листе бумаги, лежащем рядом с «мышкой» — отмечал выполненные этапы и прогнозировал следующие. В несколько рядов вырастали колонки цифр, ниже несколько кусков кода на Перле, потом пара кривых рожиц… В общем, дело продвигалось.

В один из моментов, когда Шину показалось, что впервые за двое суток он наконец–то наткнулся на «мертвую точку», когда сервер три раза ответил запретом на соединение — внезапно перед ним появилась регистрационная форма–приглашение.

Шин откинулся в кресле и хотел было сбегать на кухню за кефиром, но вдруг подумал о ненадежности связи, быстренько сварагнил себе логин и пароль какие попроще, чтобы уж не забыть, записал их поверх всей своей кипучей деятельности на листке крупными буквами, и только после этого позволил отлучиться ради завтрака — или уже обеда…

Вернувшись через десять минут назад с полным, сыто урчащим животом за комп, Шин с удовольствием отметил, что провайдер уверенно держит линию — безо всяких вчерашних проблем. Естественно, руки уже чесались, и очень серьезно.

Войдя в имеющуюся базу под своим паролем, Шин оказался внутри какого–то хранилища файлов; периодически он выпадал в не очень понятные таблицы, содержащие огромное количество чисел. Язык, на котором была оформлена оболочка базы, вначале показался Шину знакомым, но постепенно он, обратив на нее более пристальное внимание, убедился, что понять что–либо достаточно сложно. А еще спустя некоторое время он понял, что перед ним латынь.

К этому языку он всегда испытывал уважение, даже какое–то тайное благоговение. Когда он представлял, что на этом и ему подобным языках разговаривали римские императоры, по коже бежали мурашки. Он частенько вспоминал один маленький эпизод из «Гладиатора» (его он смотрел без перевода, чтобы прочувствовать всю мощь момента) — когда Рассел Кроу снимал шлем перед императором и называл свое настоящее имя — Максимус Децимус Меридий. Даже в английском исполнении латинская речь звучала непередаваемо…

Видеть в Интернете сайт, а тем более огромную базу данных, выполненную на латинском языке — языке давно мертвом и знакомом ограниченному числу людей в этом мире (в основном врачам да литературоведам) — было очень странно и непривычно. В навигации разобраться было достаточно сложно — аналогов английским терминам было немного. Приходилось кликать во все подряд; через несколько минут Шин понял, что ему совершенно неинтересно здесь.