Niro. Сборник рассказов.

Ну, и конечно, сам объект его работы и наблюдений подталкивал к мыслям, выходящим за грани реального. Ничего более странного и загадочного Бессонов не видел ранее — до прихода сюда он вообще полагал, что подобные вещи существуют только в воспаленных рассудках людей, продавших свою душу служению оккультизму, магии и прочей дребедени, не имеющей никакого научного обоснования и вообще права на существование в реальном мире.

Сказать точнее, объектов было два — маленький и большой. Степень важности их размерами не определялась, Алексей это понял уже давно. С самого начала работы Бессонов обладал всеми полномочиями и правами для того, чтобы иметь возможность изучать эти предметы вблизи, соприкасаться с ними (при желании, которое у Алексея с некоторых пор не возникало). Таких, как он, было немного — вместе с ним шесть человек, которые могли входить в «желтую зону».

Полукруг желтого цвета, очерченный вокруг алтаря (так Бессонов называл это место по аналогии с храмом) — радиусом до семи метров. У стены точно в середине — каменное возвышение пять на два метра, гладкое и сверкающее — словно и не камень это, а зеркало. На нем — нечто, по форме напоминающее саркофаг (но для гроба слишком великоватое применительно к размерам человека). Сундук черного цвета, покрытый еле заметной при обычном взгляде вязью, не похожей ни на что, знакомое Бессонову. Это и не буквы, и не растения, и не фигурки людей — просто что–то, что приковывает взор, стоит только вглядеться повнимательнее.

Крышка с сундука снята и лежит рядом. На её углах — маленькие фигурки неких созданий, имеющих что–то еще, кроме рук и ног; то ли крылья, то ли какие–то щупальца. Они же были, судя по всему, и ручками, за которые крышку можно было поднять и водрузить на место — но так еще ни разу не делали. Сундук был все время открыт, время от времени расточая вокруг себя довольно резкие запахи, приходившие волнами из желтого круга; запахи тлена перемешивались с тонким ароматом французских духов, подвальная сырость, накатив легким туманом, разбивалась о свежесть лесного воздуха и озона летней грозы.

Бессонов никогда не заходил в «желтую зону». Распоряжение было четким и исключало неверные толкования — он мог это сделать, если на его столе зажглась бы сигнальная красная лампа в левом углу, возле пластмассовой стойки для бумаг. Эта лампа не загоралась еще ни разу — но его и не тянуло к саркофагу, слишком уж неприятные волны запахов периодически дотягивались до его чувствительных ноздрей, хотя мазилка–ароматик и спасала его от всяких отвратительных мыслей.

Но была и еще одна причина, по которой он не стремился приблизиться к сундуку на алтаре — второй объект его наблюдения.

Огромный, просто гигантский лук, лежащий рядом с саркофагом. Изящный, витой, покрытый той же вязью, что и сам сундук. Нереально черного цвета…

Тетива, сверкая, словно ждала, когда в нее вложат стрелу, лежащую вблизи. Бессонов был уверен, что его сил никогда не хватит для того, чтобы натянуть тетиву хоть чуть–чуть — да и вряд ли нашелся бы человек, способный на это.

Когда работа не требовала пристального внимания, Алексей разглядывал лук через объективы камер, висящих над саркофагом (содержимое самого саркофага оставалось неведомым ввиду скрывающего его серого непроглядного тумана, курящегося над ним). Приближая его до максимума, делая фотографии и анализируя их, Бессонов пришел к выводу о неземном происхождении этого артефакта. Материал, из которого лук был сделан; его размеры; неведомая вязь; загадочный рисунок на острие стрелы — все факты были за то, что здесь не обошлось без инопланетного разума. Хотя сама вещь, несмотря на её размеры, была явно земной — с точки зрения её предназначения. Глупо было предполагать, что зеленые человечки, идя на контакт с земной цивилизацией, прихватили с собой что–то подобное…

Бессонов опустил глаза в экран. Тот был поделен на четыре части — в каждом из получившихся прямоугольников был виден саркофаг. Из левого верхнего угла по часовой стрелке — в тепловом, инфракрасном, рентгенологическом, гравитационном вариантах.

В первом случае практически весь саркофаг был мрачно–синим — кроме дальней стенки, в которой и находились все датчики, подключенные к нему; они были немного теплыми, работая от электричества, слегка растворяя холодные тона оранжевыми отблесками.

Во втором — объект казался монолитным, закрытым, не пропускающим ни внутрь, ни наружу ничего, что могло бы послужить отправной точкой для понимания — что же там, внутри…

Бессонов кинул взгляд на лежащий рядом с ним раскрытый примерно на середине рентгенографический атлас. Ничего похожего на то, что было на третьем прямоугольнике, в нем не было (Алексей потратил не один день, чтобы уловить хоть какое–то сходство — не удалось; даже программа–анализатор, уведенная с сервера НАСА, не сумела выдать ничего удобоваримого).

НА ЧЕТВЕРТОМ ЭКРАНЕ НЕ БЫЛО НИЧЕГО.