Niro. Сборник рассказов.

Поудобнее устроившись на стуле, Миша протянул руку к кнопке «Power» и тихонько тронул её — она мягко утопилась в корпус и вернулась в прежнее положение. Зашумел вентилятор (Миша еще не знал такого слова, как «кулер»), застрочил внутри винчестер — чертовски красивое слово. (Вспомнился фильм родом из детства — «Белый шаман», а именно сцена, когда кто–то пытался убить Пойгина, а тот профессионально, по–охотничьи ушел от преследователей и громко произнес врагу самую запоминающуюся в фильме фразу «Винчестер оставь на скале…» — этими словами в школе ребята долго пугали друг друга, целясь из рогаток.)

На мониторе загорелся маленький светлячок, раздалось тихое потрескивание размагничивателя. Миша от волнения потирал руки — как перед первыми турами в клубе, когда еще не до конца был уверен в себе и плохо знал содержимое дисков. На экране появились строки, из которых Миша понял только слова «Pentium-200 MMX», потом какие — то таблицы, голубые облачка с надписью Windows 98 и, наконец, то, что во всех самоучителях называлось рабочим столом — несколько значков на черном фоне, кнопка «Пуск» и часы. Миша машинально сверил время и осторожно дотронулся до «мышки». Стрелочка на экране шевельнулась.

И тут Миша понял, что перед ним — его собственный компьютер. Не надо просить никакого Федю о том, чтобы тот дал поработать лишние пять минут, не надо выбирать время для того, чтобы друзья, у которых уже давно есть компы, оказались дома и не были заняты. Теперь можно делать все — и в любое время. И его понесло.

Курсор метался по экрану как перепуганный, открывая и закрывая какие–то окна и менюшки, втыкаясь в значки и кнопки; «мышь» оказалась на удивление чувствительной, клавиатура — мягкой; все было чудесно. Минимальные познания, которыми обладал Миша к этому моменту, дали ему возможность вволю наиграться в карты, послушать музыку и пошариться в Проводнике. На этом знакомство с компом было закончено; он откинулся на спинку стула и удовлетворенно смотрел на картинку на Рабочем столе — огромный красивый аквариум (кто–то на предпродажной подготовке постарался!). «Сбылась мечта идиота!»

Отец украдкой усмехнулся и вышел из комнаты. Дело было сделано. Он и не ожидал благодарности в первые мгновения, представляя, насколько сын будет захвачен подарком. Все еще впереди — лишь бы на пользу.

Зазвонил будильник. Михаил взглянул на часы — семь тридцать вечера. Пора была собираться на работу. Сумка с дисками уже стояла у дверей — всегда собранная, разложенная по группам фонотека, его гордость. Президент клуба знал — если ди–джей уйдет, то унесет всю свою музыку с собой, оставив всех у разбитого корыта. Собрать что–то подобное Мишиной сумке за короткий промежуток времени было практически невозможно, несмотря на огромный выбор всевозможной музыки в магазинах, киосках и на рынках. Поэтому Миша автоматически был незаменимым — но не только по этой причине. Он был очень хорошим ди–джеем, действительно классным работником танцпола.

Всю жизнь мечтая оказаться там, где он сейчас работал, Михаил с ходу вошел в эту среду, как танк, раздвигая конкурентов и поднимаясь в профессиональном плане на высокие ступени. Он сумел за короткий период пройти путь от того, что он называл «тамадой» (руководство клуба было уверено, что диск–жокей просто обязан бесконечно трепать языком, объявлять песни, поздравлять всякую братву с днями рождения — все эти заблуждения изрядно потрепали парню нервы) до ди–джея, до права коротко называться этими двумя английскими буквами. Он не стал придумывать себе прозвище, оставив все это Грувам, Гномам, Зайцам и Валдаям. Все звали его по имени, ди–джей Миша — и этого было достаточно.

Его напарник, с которым они делили тяжкий труд ди–джейства, Коля Трофимов, DJ Traffic, самостоятельно отошел на второй план, считая Мишу безусловным лидером в их дуете. Он бесконечно консультировался с ним по поводу новой музыки, учился работать на «пичах», пытался разобраться в хитросплетении проводов и понять, почему из одной колонки вылетает один киловатт, а из двух — два («Ведь она же тоже всего один киловатт!»). В общем, он Мишу устраивал, он давал Коле твердую «четверку» за удержание толпы на танцполе.

Работали они обычно по два часа, потом менялись. За ночь выходили по две смены у каждого, что было, в принципе, не очень тяжело, особенно если молодежь оказывалась благодарной — в смысле, готовой танцевать без конца и под любую музыку.