Нить наяды

Уже в аэропорту она набрала Борисоглебского.

— Я вылетаю в Москву. Освобожусь, позвоню.

Привыкший к краткости ее речей Андрей только кивнул в трубку, как будто она могла его видеть.

Дети и их родители

Из больницы они с отцом вернулись в шесть вечера. Несолоно хлебавши, потому что в отделении был карантин и пройти в палату оказалось невозможным. Сообщив бабушке Гордее, чтобы никуда не торопилась, они заехали за продуктами, а дома Кира тут же кинулась готовить ужин. Ахмат Сергеевич ее рвение оценил положительно, но обмануть показной активностью бывшего следователя было трудно. Как-то ненавязчиво, между делом он разговорил дочь и заставил рассказать о том, что последние недели занимало ее мысли.

— Понимаешь, пап, мне не дает покоя, что тогда, в шестнадцатом, мы, в общем-то, могли вытянуть дело. Сейчас появились новые данные, и я все больше склоняюсь к тому, что при другом раскладе смогла бы предоставить реальных подозреваемых.

— Хочешь реанимировать? Тогда почему не идешь официальным путем?

— Не знаю.

— Считаешь, что дело слили на верхах? — спросил проницательный папа.

— Это недоказуемо, но с некоторых пор на меня в Комитете кое-кто косо смотрит.

— Большое начальство или непосредственное?

— Шарафутдинов. Причем так, будто я родину собираюсь продать.

— Он может быть замешан?

— Слишком мелкая сошка для таких решений, но между делом я посмотрела. В шестнадцатом Шарафутдинов служил в Московском ФСБ. Тогда я его не знала. В Питер перевелся через год. В принципе, мог быть в курсе.

— Только не вздумай под него копать, дочка. Мигом вычислит.

— Я и не собираюсь, — успокоила отца Кира. — Только, с одной стороны, на данном этапе мне нужна свобода действий и квалифицированные помощники, а с другой — я не уверена, что стоит выходить из подполья. Как бы хуже не стало.

— В любом случае тебе нужна крыша. Иначе влепят за превышение и самоуправство, — заявил Ахмат Сергеевич и поднялся. — Позвоню-ка я Мише. У нас с ним уговор. Если звоню и называю Мишкой, значит, просто потрепаться хочу. А если товарищем генералом, то дело серьезное.

— Может, не стоит, пап? Не хочу еще и Михаила Константиновича втягивать.

— Ты рехнулась? Занимаешься подпольным расследованием, не ставишь в известность начальство и еще выпендриваешься? И сколько ты собираешься так действовать? Да за тобой уже поди ходят!

— Два дня назад срисовала, — качнула головой Кира.

— Ты дура или как? — взвился отец. — Вылетишь с желтым билетом к чертям собачьим!

Стукнув кулаком по столу, Ахмат Сергеевич вышел в коридор за мобильным телефоном, но вдруг вернулся и сел напротив.

— Что, пап? — почему-то испугалась Кира.

Не хватало только довести до сердечного приступа еще и отца. Зачем она вообще повесила на него свои проблемы?

— Мишка тоже в теме мог быть. Еще в две тысячи шестом.

— Что ты хочешь сказать?

— Не стоит мне ему звонить, дочка, вот что.

Кира взглянула на отца и поняла. Его старый друг уже тогда имел звание и должность, достаточные, чтобы входить в самые высокие кабинеты. И уже тогда он знал многое. А что, если Михаил Константинович и был одним из тех, кто свел дело маньяка-сатаниста на нет?

Ахмат Сергеевич молчал и выстукивал на столе пальцами какую-то мелодию. Уговаривать дочь оставить дело бесполезно. И не потому, что совесть ей не позволит. Если надо, позволит. Но сейчас уже поздно. Наверняка те, кому следует, знают о ее самодеятельности и в любой момент готовы принять меры. Вот этого допустить нельзя.

— Кто еще в курсе? — оторвался он от своего занятия.

— Капитан Краснов — сам докумекал, мерзавец, — и Андрей Борисоглебский.

— Что за хрен с горы? — поднял брови Смородин-старший.

— Внук той женщины, что первая заподозрила Кружилина. Он не из наших. Дипломат.

Ахмат Сергеевич все продолжал смотреть, и Кира поняла: на кривой козе объехать отца не получится.

— У меня с ним отношения, — буркнула она.

— Деловые, что ли? Картошку вместе сажаете? — перешел на обычный тон Смородин.

— Вроде того, — кивнула Кира и, сама того не желая, хихикнула. — Вечно ты прикалываешься, пап!

— Прикалываться — не грех, между прочим. И заметь: я ничего не спрашиваю про законного мужа.

— Я это ценю. Когда будет можно, сама тебе все расскажу, ладно?

— Заметано, дочка. Но помни: если что, я всегда сижу в твоем окопе.

— Знаю, пап. Лучше посоветуй, что мне делать.

— Советы мои тебе не нужны, иначе позвонила бы до того, как вступила на скользкую тропку порока.

— Да я не об этом!

— И я не об этом. В Питере я тебе не помощник. Только хуже сделаю. Но если действия перенесутся на нашу территорию, я к твоим услугам. Если нужно землю потоптать, только скажи. Маму навещу два раза в день и свободен для ратных дел. И еще, Кира! Дедушки Рахима телефон всегда под рукой держи.

Кира уже открыла рот, чтобы поинтересоваться, зачем ей может понадобится Рахим, и тут же закрыла. Поняла.

Продолжить им помешал звонок Краснова.

— Кира Ахматовна, вы на месте? В отделе?

— Я в Москве по семейном делу.

— Правда? Так и я в Москве!

— А ты что тут забыл?

— Ваше поручение выполнял.

— Не поняла. Ты тетку в Москве, что ли, нашел?