Нить наяды

— Ага. И вы были правы. Она узнала. Только не понял, кого.

— Ты где сейчас?

— У метро «Савеловская».

— Стой на месте. Пап, прости, я по делу, — обернулась она к отцу. — Можно твою машину взять?

Ахмат Сергеевич кивнул и ничего не стал спрашивать.

То, что поведал ей Краснов, повергло Киру в шок. Какой бы невероятной версия ни казалась ей самой, она подтвердилась. Присмотревшись к фотографии, бывшая соседка бабы Поли вдруг узнала электрика, приходившего в тот день к старухе.

— Я сначала не понял. Электрик ведь мужик. Но теперь сам вижу: баба мужеподобная. Нарядить ее в форменную одежду — за метр не отличишь. Только…

Макс отвел глаза и подергал себя за чуб.

— Вы ведь так и не сказали… Нет, если меня по-прежнему подозревают…

— Это Александра Сванидзе. Мать кружилинского сына, — внимательно глядя на Макса, сказала Кира.

— Эта? — не поверил Краснов.

— Тогда она выглядела иначе.

— А что она сделала? Убила, что ли, эту Борисоглебскую?

— Теперь я в этом не сомневаюсь, — качнула головой Кира.

Сванидзе, давно и прочно живущая в Москве, сама по себе не могла знать ни о том, что Борисоглебская копает под Кружилина, ни о ее существовании в принципе.

Надо немедленно рассказать обо всем Андрею.

Он же встречался с родителями Александры! А что, если в этот момент там находилась их дочь? Могла понять, кто перед ней, и тогда…

Кира закусила губу. Какого черта она послала к Сванидзе ни о чем не подозревающего Борисоглебского?

— И что мне теперь делать? — поинтересовался Краснов, понимая, что начальница не хочет раскрывать все карты.

Сам виноват! Спалился, так терпи!

Кира, не отвечая, судорожно выхватила из кармана телефон.

— Андрей, ты где? — еле сдерживаясь, чтобы не заорать, спросила она, когда тот ответил.

— На работе.

— Можешь встретиться со мной сейчас же?

— В принципе, я освободился. Куда ехать?

Кира чуть было не назвала адрес родительской квартиры, но вовремя спохватилась.

— Я еду в Шереметьево. Найди меня там. — И повернулась к Максу. — Садись в машину, подвезу до аэропорта. Займись Субботиной. Что, кстати, местные говорят?

— Опрашивают возможных свидетелей. Там во дворе все время мамки с ребятишками гуляют, гопники местные топчутся. Время смерти — с семи до восьми вечера, значит, могли видеть.

— И что? Где результаты? Уже сколько времени прошло.

— Так они ж не наши. Работают, как могут.

— Ладно, — устало прервала Кира. — Но ты выясни: вдруг уже нарыли что-то. Если начальство спросит о поездке, скажешь — ездил в столицу по делу Сидоровой.

— Сидоровский муженек как раз свалил в Москву сразу после убийства, так что в тему. Малоземов…

— С Малоземовым я разберусь. Главное, не отсвечивай, Макс.

— Да понял я! Не первый срок мотаю!

— Сплюнь! — посоветовала Кира, и Краснов внезапно посерьезнел.

— Горячо, Кира Ахматовна?

Кира усмехнулась и перестроилась в левый ряд.

— Я тебя туда не тащила. Так что если…

— Я на ходу не переобуваюсь, товарищ майор. Если сказал, что с вами, то все. Просто хочу до конца понимать расклад.

— Я сама до конца его не понимаю, Макс, но будь начеку.

— А Сванидзе? С ней что делать? Брать будете?

— Этим я займусь сама. И… ты молодец, Макс.

Краснов отвернулся, чтобы начальница не заметила, какое довольное у него лицо.

— Докладывать по прибытии?

— Да. И регулярно.

Высадив Краснова у входа в зону вылета, Кира выехала с территории аэропорта и стала ждать Борисоглебского на стоянке перед мастерской шиномонтажа.

Андрей подъехал через час и пересел к ней в машину.

— Рассказывай, — начала было Кира, но тут же, не сдержавшись, обняла его и поцеловала. Словно они век не виделись.

Андрей хотел пошутить по этому поводу, но вдруг понял, что юморить не стоит, и просто ответил долгим поцелуем.

Начать разговор они смогли не сразу. Обоих так переполняли эмоции, что все остальное на некоторое время отошло на задний план. Наконец, Кира высвободилась из объятий и потребовала детального отчета о том, что удалось выяснить.

— Докладываю доклад, — усмехнулся Борисоглебский.

Скоро она его приучит и честь отдавать.

— К старикам Сванидзе я заявился под видом социального работника.

Кира вытаращила глаза.

— Ты? Социального работника? Да у тебя на лбу Гарвард написан!

— Так они же там не бывали и по-английски читать не умеют. Социальные работники тоже разными бывают. Я — интеллигентный и образованный, нового поколения. Это не я, а Сванидзе так сказали.

«Зря мы веселимся. Ох, зря», — подумала Кира и спросила, не было ли там их дочери.

— Она у них почти не бывает, — махнул рукой Борисоглебский, все еще преисполненный гордости своей исключительной ловкостью и сообразительностью.

Кира не смогла удержаться от улыбки, и Андрей тут же воспользовался этим, начав целоваться и лезть ей под пиджак.

Еле удалось призвать его к порядку, после чего Борисоглебский жестом фокусника достал из кармана две фотографии. Кира взглянула. Ей даже не надо было объяснять, что за человек на снимках. Она сразу догадалась, хотя не видела ни одной фотографии Константина Сванидзе.

— Здесь ему пятнадцать. На другой — тридцать, — прокомментировал Андрей.