Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма.

Мгновение назад девушке казалось — она может все, даже прогнать темноту, засевшую в сердцах этих несчастных, а теперь она не в состоянии даже обернуться. Не пойми откуда выползший страх среди промозглого, но уже совсем просветлевшего дня прогнал всю решимость. Что ей остается, застрявшей между ужасом и смертью? Только бежать…

День подходил к концу, Сильваер с девушкой на спине стремглав летел вдоль сухих перелесков, проселочных дорог, одиноких ветхих домов и запустения. Они пережили свой первый день в пути. Сколько еще будет таких дней?

Вероника припала к гриве козерога, она смертельно устала. Девушка ни о чем не спрашивала, потому что сама не понимала, было ли правдой то, что она видела. Или это все лишь плод ее чересчур разыгравшегося воображения? Она боялась надолго закрывать глаза, боялась заснуть и упасть со спины козерога. Но каждый раз, стоило ей хоть на миг прикрыть слипающиеся веки, перед ней возникало истинное обличие монстра — незнакомое человеческое лицо.

VII Безысходность

Desperatio

Козерог ворвался под защиту вымокшего леса. Последние полночи он кружил, путая следы, отходил и вновь возвращался. Весь их путь превратился в одно стремительное и безнадежное бегство. И все эти ночные метания — ради каких-то нескольких часов относительно безопасного отдыха…

Сильваер бежал, он торопился, Вероника дремала на его спине. Девушка смертельно устала, она уже давно нормально не спала и почти ничего не ела. Она очень ослабла и постоянно мерзла, а когда наконец ей удавалось спуститься на землю, ложилась пластом, как убитая, и мгновенно засыпала.

Вероника не могла в точно утверждать, как долго продолжается их путь: неделю или месяц, а может быть, всего пару дней? Давно ли она бродит между сном и явью? Стоило на секунду прикрыть глаза, как перед девушкой всплывали знакомые лица, ей чудились голоса: то тихие, то невыносимо громкие, вырывающие ее из дремотной пучины. Она слышала чьи-то неторопливые разговоры, иногда ее окликали по имени. Вероника вздрагивала и просыпалась, и конечно, не видела никого, кроме своего неизменного молчаливого спутника. Козерог то и дело останавливался, оборачиваясь к ней, когда чувствовал, что девушка, задремав, сползает с его спины. Он не мог ей помочь, только нести все дальше и дальше в серую и промозглую неизвестность.

Девушка все явственнее осознавала, что ее тело в конце концов не выдержит, да оно уже не выдерживает, а она балансирует над пропастью, смотря ничего не выражающим взглядом в холодное и серое ничто. Она так устала от этой серой унылости и сырой одежды, ночного холода и постоянного, вездесущего голода.

Девушка видела чистое небо всего раз — перед тем как они с Сильваером двинулись в путь, в ту ночь, когда ее посетил Ферро — её спасение и ее проклятье. С той встречи прошло уже много времени, а он больше не возвращался… ни разу. Но Вероника не знала, радоваться этому или печалится. Ей и правда не место среди всего этого безумия, ужаса и пустоты…

Пустота — главное и, пожалуй, единственное ощущение, которое преследовало изнуренных путников всюду. Козерог молчал… В последнее время он вообще был чересчур молчаливым и, как казалось самой Веронике, встревоженным. Конечно, Сильваер не вздрагивал от каждого шороха, подобно своей растерянной спутнице, но порой скакал так стремительно, словно они все еще находились в заброшенном городе, застигнутые врасплох бурей.

Козерог долго бродил по сумрачным зарослям. Вероника уже знала, что он хочет отыскать: Сильваер безошибочно находил чистую питьевую воду. В запущенном захолустье или дремучем лесу, везде, где они проходили. Не для себя. В отличие от ослабевшей девушки он мог не пить и не есть по нескольку дней и идти без отдыха сутки напролет. Наверное, он бы так и поступал, если бы не Вероника… Неужели они и вправду связаны, и он действительно не может ее оставить?

Козерог остановился на склоне небольшой лощины, где из-под переплетения корней бил родник. Девушка неловко соскользнула с его спины и, присев на колени, зачерпнула искрящуюся влагу. От прикосновения ледяной воды её начала бить дрожь. Несмотря на это, она умылась и легла прямо на землю, не заботясь о том, чтобы хоть немного отойти от пропитанного водой берега.

Они так долго шли сегодня. Опасность могла скрываться где угодно. Хотя уже так много времени прошло с того ужасающего происшествия в заброшенном городе, и девушка сомневалась, что кто-то мог идти по их следам. А козерог все чаще молчал. Он как-то сказал ей, что не знает наверняка, следят ли за ними. Но Вероника услышала совсем другое: Сильваер просто не хотел ее пугать. Она понимала, как они рискуют, теряя драгоценное время, обходя десятой дорогой любое жилье на своем пути, но рисковали бы еще больше, заходя в города. Пусть они потеряют время, но смотреть в глаза затаившемуся там голодному ужасу путники больше не станут!