Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма.

Серые промозглые дни тянулись один за другим. Темные мокрые перелески, перемежающиеся заброшенными пашнями и тревожно вырисовывающимися на фоне серого неба деревеньками, поселками, городами, — им не было числа. Мрачные закоулки, растрескавшиеся, обвалившиеся стены и крыши, заросшие сады, окна, чернеющие сквозь серую пелену дождя, — вот то, что окружало путников первые бесконечные месяцы их новой жизни. И тягучее страшное ощущение постоянного присутствия: холодные кровожадные взгляды желтоватых глаз, вспыхивающие в темной глубине руин, следящие неотрывно за каждым шагом.

Веронике начинало казаться, что она улавливает тихий хриплый шепоток, от звуков которого всякий раз ее бросало в дрожь. Девушка не понимала, о чем говорят запертые в темноте существа. Назвать их людьми не поворачивался язык, но почему-то ей начинало казаться, что говорят они именно с нею.

— Не слушай. — Козерог летел серебристым вихрем, вскоре маленький хутор в несколько домов скрылся за холмом, но неприятные шелестящие звуки долго преследовали девушку. — Этих людей поглотила Неведомая, она забрала их чувства, воспоминания и жизни, и говорят они ее голосом. Темнота, голод и пустая оболочка — это все, что у них осталось. Этим созданиям можно только посочувствовать. Но как ты, наверное, заметила, у них еще есть шанс вернуться.

— Как? — Девушка чуть не поперхнулась от удивления. — Ты знаешь, как вернуть людей?

— Не знаю… — козерог будто бы с раздражением топнул ногой. — Сейчас еще рано говорить об этом. Тем более что не я, а ты их надежда. Жизнь вновь оказалась мудрее меня. Ты обязана жить, дитя. Вспомни об этом, когда к тебе вновь подступит туман.

Туман — Уныние… так говорил зверь, наделенный разумом, а теперь и она начала его понимать.

— Ты считаешь, я смогу? — Вероника беспокойно встрепенулась на спине козерога.

— Да, ты поймешь, когда придет время. Но пока ты еще очень слаба и не должна выдать себя. Я не знаю, можешь ли ты поколебать нить, но хочу, чтобы ты вела себя осторожно. Неведомая знает о нас.

— Она гонится за нами? — Девушка с силой сжала в кулаке серебристую прядь.

— Вряд ли, ведь здесь уже нет для нее пищи. Неведомая не пойдет за нами, она не так глупа, чтобы оставить целый мир ради нескольких надоедливых мошек. По нашим следам будет пущена охота, если это уже не случилось. — Сильваер замедлил ход. — Кроме тех, что прячутся днем в темноте, есть и другие. Тьма разбудила множество разумных и опасных существ, все они так или иначе враждебны нам.

Враждебны и голодны! Она сама чуть не потеряла голову, когда металась по лесу в поисках хоть чего-то съедобного! Вероника уже готова была, по примеру козерога, грызть ветки и жевать траву… Счастье, что до этого не дошло. Голод просто исчез, а у девушки совершенно не осталось времени, чтобы решить, хорошо это или плохо. Сильваер мчался из ниоткуда в никуда. Не так быстро, чтобы нельзя было разглядеть умирающий, пустой и крайне недружелюбный мир, в котором каждый день, каждый час мог оказаться последним.

Девушка не знала, как они будут возвращаться назад и вернутся ли вообще. Козерог мало говорил об их путешествии, он ничего не обещал, но в любом случае понимал больше нее и… молчал. Сильваер знал, что делает, но что здесь забыла маленькая и хрупкая девушка, и так ли она необходима ему? Какова будет ее судьба? Пройти весь путь, чтобы в конце оказаться жертвой? Ну уж нет, если Вероника выживет сейчас, то, как ей казалось, сможет противостоять чему угодно!

Козерогу становилось все сложнее находить чистую питьевую воду. Но застоявшиеся мутные озера и высыхающие реки не были бы таким кошмаром, если бы не природа вокруг. Упорно не желавшие помогать изможденным путникам, иссохшие и опустевшие леса давно не рождали ни ягод, ни грибов. Лишь звенящая тишина сопровождала их повсюду, а девушке она казалась страшнее любого звука. Но не ночами, когда приходилось останавливаться на ночлег вблизи от бывшего человеческого жилья.

***

— Вероника?! — обеспокоенный, бьющийся в голове голос козерога заставил ее открыть слипающиеся от усталости глаза и торопливо вскочить на ноги. Девушка, как обычно дремала, свернувшись калачиком в высокой траве, которая не спасала ни от ветра, ни от поднимающегося с земли холода.

Ее сонная полудрема улетучилась мгновенно, такое странное обращение вместо уже знакомого «дитя» сильно её встревожило. Вероника нашла козерога на берегу маленького застоявшегося озерца с мутной темной водой.

Сильваер казался напряженным и неподвижным, словно фантастическая статуя.

— Что-то случилось? — Когда ее голос успел осипнуть? Не стоило спать на холодной земле.

— И да, и нет… Ты же знаешь, что мы ищем Врата… — Козерог все еще напоминал серебряную статую, но в его глазах блеснуло нескрываемое беспокойство. Вероника тоже испуганно замерла, прислушиваясь к поглотившему тишину шуршанию ветра и гулкому звуку биения собственного сердца.

— Они погасли. Я видел их, как солнце на небе. Сегодня они сомкнулись, подобно высыхающим листьям, и ветра унесли их.