Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма.

Девушка встала рядом с козерогом, стараясь выглядеть спокойной, но вряд ли у нее это хорошо получалось, Вероника никогда не умела притворяться.

— Что тебя волнует?

Сильваер совсем по-человечески вздохнул:

— Там, где мы проходили, земля просыпается, это происходит тихо и незаметно, но тот, кто смотрит, может увидеть это.

Козерог замолчал на секунду, словно бы раздумывая над чем-то, но потом продолжал:

— Что-то надвигается, и быстро. У нас нет времени обходить этот город. Я вижу, что ты не согласна, но сейчас придется поступиться своими правилами и принять мою помощь. Садись, дальше я понесу тебя сам.

Девушка безропотно повиновалась. Она старалась быть самостоятельной, а в конечном итоге только вновь подвела их обоих. Упрямо опустив глаза, Вероника забралась на спину козерога. Какая же она маленькая и неуклюжая! Неужели все, что она делала, пропадет впустую? Кажется, ей никогда не быть такой, какой она бы хотела себя видеть. Если только…

Опасная мысль не шла у нее из головы с того первого дня, когда началось их путешествие. Во тьме, под скрывшими тусклый солнечный свет облаками, в окружении бездушных тварей, алчущих лишь теплой крови, она узнала, что такое настоящий страх. В тот раз ее выручили скорость и сила козерога. Но что если этого будет недостаточно? Возможно, она никогда бы не смогла причинить вред человеку, даже если он не выглядит как человек. Но насчет других существ, гнавших ее через лес, словно стая волков, девушка не была так уверена…

Ее непродолжительные раздумья прервал шорох и навязчивое клацанье металла о металл. Вероника вздрогнула и мгновенно обернулась на звук. Ничего необычного не происходило, просто холодный ветер играл оборванными проводами и встопорщившимися листами жести на крышах. Поглощенная своими мыслями, девушка не заметила как Сильваер преодолел пригородные кварталы. Ступив в бесконечный лабиринт высоких многоэтажных домов и улиц, козерог перешел на крупную рысь. Здесь, среди железокаменных руин, звуки его торопливой поступи многократно усиливало вездесущее эхо.

Город, в прошлом красивый и величественный, обступил настороженных путников неприветливыми высокими стенами. Многоэтажные дома, некогда гордо возвышавшиеся на фоне гранитной набережной, сковавшей широкую реку, выглядели хмурыми. По сухим паркам и скверам гулял холодный пронизывающий ветер. Ржавые фонарные столбы, оборванные провода, крошащийся асфальт, прорезанный там и тут длинными трещинами, с торчащими из них пучками сухой травы, — все города в этом неприветливом мире были похожи один на другой и отличались лишь размерами. И этот город обещал стать крупнейшим из всех, по которым они проходили.

На улицах, как всегда, не было ни души, кроме разбросанных в беспорядке прогнивших автомобилей, мусора и пыли. Сильваер свернул в переулок и остановился словно вкопанный, обеспокоенно прядая ушами. Дорогу перегораживал лежащий на боку двухэтажный автобус — коричнево-желтый, подточенный эрозией огромный железный скелет.

Веронике тоже стало не по себе. Ей почудилось, словно в вымершем городе путались все пути, он засасывал в себя, как черная дыра. Эти опустевшие улицы и дворы, вымершие серые кварталы ждали их и не желали выпускать… Весь город — огромный и холодный, он жаждал заполучить их себе каждой клеточкой своих облупившихся башен и всей глубиной сырых подвалов. Без них он мертв. Жизнь ушла, она покинула его навсегда. Без людей старый город становится просто пустыми руинами.

— Вернемся. — Сильваер повернул назад. Девушка на его спине напряженно молчала. Казалось, если она проронит хоть слово, разорвется жадная и вездесущая тишина, сковывающая мертвые стены, и город уже никогда их не отпустит.

Козерог вынырнул из переулка на набережную, тут же попав в объятия пронизывающего до костей ледяного ветра. Ветер гулял повсюду: взвывал в трубах, гонял мусор по улицам, хлопал распахнутыми дверьми и оконными рамами, цеплялся за одежду, норовя сорвать с девушки капюшон, бросал в лицо серую удушливую пыль, забирал тепло, толкал в спину, трепал гриву козерога, не давал дышать.

Иногда ветер доносил тихий шепот, заставляя Веронику вздрагивать и глубже кутаться в капюшон. Они с Сильваером могут так много: дышать, жить, бежать, бороться, у них есть выбор, у них есть воля выбирать. Как страшно, когда ты привязан к одному месту навечно. Ни человек, ни зверь, никто… Эти злосчастные создания… Монстры, бывшие людьми, они останутся здесь. До конца. Что поселится в этом городе, когда даже их не станет?

Девушка закрыла лицо ладонями. На ум с навязчивым постоянством лезли совсем другие мысли и совсем другие руины: знакомые, приветливые настолько, насколько могут быть приветливы камни. Да и не камни вовсе! Вероника тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Девушка слишком хорошо запомнила их с Ферро последний разговор, чтобы питать хоть какие-то надежды.