Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма.

В этот раз она целилась в голову, собрав все силы. Снова ее оружие встретило что-то очень твердое, настолько, что вспыхнула от боли и онемела рука. Монстр взвыл и принялся биться о каменные стены, освобождая еще одну пару лап, но при этом окончательно застрял.

Еще один рывок — и страшные когти уцепились за одежду и живую плоть. Тварь попыталась подтащить жертву к своим смертоносным челюстям. Девушку пронзила страшная боль, она хотела кричать, но из ее рта вырвался звук, больше всего напоминающий хрип. Так же рычал бившийся перед ней монстр.

Что-то звякнуло. В накрывшей все тишине, мелодично и тоненько, словно звук колокольчика. Монстр замер. В пыльной западне, куда попали двое, но выберется только один, появился еще кто-то… Он молча наблюдал, до времени ничем не выказывая своего присутствия…

Черные, искромсанные когтями стены осветило ослепительно алое пламя. Девушка не заметила, когда цепочка с ее драгоценностями выскользнула из-за разорванного ворота рубашки. Перстень!

— Что ты выберешь теперь? — знакомый голос, жестокий и насмешливый! — Останешься, чтобы бороться, или покоришься судьбе?

Тварь взвыла гортанно, обреченно, страшно и рванулась вперед. Монстр боялся, он вряд ли что-то понимал, но тоже это слышал. И решил убить первым…

В ту же секунду Вероника ударила, а потом снова и снова, пока ее рука не разжалась сама, полностью онемев от боли. Наградой ей стала лишь тихая усмешка в опустившейся пустой тишине. Монстр был мертв, он наглухо закрыл собою единственный выход.

Девушка снова оказалась одна. Она сидела на каменном полу своей пещерки, обняв колени руками, пытаясь унять крупную дрожь, сотрясающую все ее тело, а потом распласталась на земле рядом с поверженным врагом и замерла. Она хотела бы заплакать, да не могла. Сил не осталось даже на это. Вероника прикрыла сухие тяжелые веки. Она слышала отдаленный шум, гулкие удары и возню, раздающиеся снаружи. Ей чудилось, что она слышит голос козерога, зовущий ее по имени.

IV Решение

Dogma

Веронику разбудил солнечный свет, заглянувший в ее холодное убежище. Девушка приоткрыла глаза. Может быть, все, что с ней произошло ночью, было очередным кошмаром? Страхи истаивали на солнце, словно тени. Убитый монстр тоже исчез. Бесследно. Но стоило Веронике пошевелиться — ее левое предплечье обожгло каленым железом. Рядом лежал камень с острыми гранями, и вправду оказавшийся единственным. Все стены вокруг узкого лаза были испещрены глубокими бороздами — следами когтей.

Этой ночью она выжила чудом. Снова. В какой уже раз? Девушка давно сбилась со счёта. Слишком много «чудес» для нее одной…

Ее усталые размышления прервал встревоженный голос козерога:

— Вероника! Ты здесь, дитя? — В светлом проеме мелькнула серебристая шкура.

«Я здесь!» — хотела крикнуть она, но вместо этого из горла вырвался глухой стон.

Всю левую половину тела сковало нестерпимой болью, но девушка все же смогла подняться на ноги. Мир качался. Вероника протиснулась в лаз. Выбраться из него оказалось делом нелегким, девушка не могла не то что пошевелить левой рукой, но даже взглянуть на нее боялась.

Наконец, потеряв последние пуговицы, она выбралась на свет и через мгновение уже была окутана мягко струящимися серебристыми волнами.

— Дитя, я звал тебя, а ты не отвечала… Зачем ты спустилась? — в голосе козерога не было злости, только озабоченность и нежность.

— Там, внизу… я услышала. — Девушка покосилась на свое плечо, ее замутило, глаза застила колкая белая пелена. Вероника покачнулась и осела на землю. Она тяжело дышала и кривилась от боли, но нашла в себе силы продолжать: — Мне казалось, это ребенок… А они просто охотились… На меня!

— Прости, дитя, я не смог уберечь тебя. — Девушка почувствовала теплое живое дыхание на своем плече и прикосновение, легкое, но болезненное. Она ощутила покалывание в левой руке, распространяющееся по всему телу, плечо свело резкой судорогой.

Вероника очнулась лежа на земле, некоторое время она бездумно глядела в небо сквозь сплетение ветвей. Но в ее усталом неповоротливом теле не осталось ни капли боли. Она потеряла сознание, а когда очнулась, уже ничего не чувствовала.

Странно, что в такое пасмурное утро все вокруг видится прекрасным и безмятежным. Кажется, чем тяжелее ей приходится, тем ярче краски и теплее солнце. Вот так и начинаешь ценить все, что у тебя есть, даже если почти ничего не осталось… Ничего, кроме жизни и чужого неба.

— Жизнь порой вынуждает делать необдуманные поступки. — Козерог склонил голову набок. Глубокие темные глаза цвета вечернего неба смотрели печально. — Сейчас тебе кажется это необходимым, и другого пути нет, но, возможно, стоит подождать, и мы придумаем что-нибудь еще. Ты же понимаешь, насколько рискуешь, встречаясь с ним?

Вероника растерянно посмотрела на козерога. Он снова залез в ее голову без разрешения… А ведь эта новая мысль возникла у нее какое- то мгновение назад. Нельзя ждать, она и так сегодня чуть не погибла. Может, Ферро и отпустил ее, но без его помощи девушке не выжить…