Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма.

Девушка протянула руку, она выбрала. Её привлекла яркая лиловая звезда, и рядом с ней желтая, так похожая на солнце… Одно слово — и они улетят отсюда, а эта вымершая земля навсегда останется лишь неприятным воспоминанием. Они улетят, потому что теперь Вероника знает: в ее сне существуют только они двое, но только они — настоящие.

Звенящую тишину оборвал далекий, резкий и между тем невероятно волнующий звук. Тоненький детский плач…

Девушка не поверила своим ушам. Воспоминания накатили ледяной волной, сжимая тисками горло: вот она снова, как в детстве, стоит у закрытой двери, за ней плачет навзрыд ее семилетняя сестра Лара.

Мама уехала в город и взяла с собой младшую — Симу. Она очень спешила и не сказала дочерям ни слова о том, что случилось. Просто не смогла. Но дети уже знали страшную тайну… Весь маленький поселок знал: их папа не придет домой. Он больше никогда не вернется.

Вероника стояла за дверью и не могла зайти. Она старшая и просто обязана успокоить сестру. Но не может, потому что тоже ревет, закрыв лицо руками, так, чтобы ее никто не слышал. Она старшая и должна выглядеть уверенно и не показывать своих слез. Она старшая, но все равно еще совсем ребенок…

— Нет! Летим туда, где будет нам хорошо! Не слушай их! Это обман!

Девушка словно бы очнулась. Её терзала очевидная и жестокая мысль: ей нигде не будет хорошо, нигде и никогда ей не будет покоя. Как она может отвернуться от совести? От себя нельзя убежать…

Сильные крылья вдруг потеряли ветер, руки, которые держали ее крепко, дрогнули и разжались.

Девушка полетела сквозь серую пелену. Огромная птица над ней, камнем спикировала вниз. Слишком поздно, черные лапы не успевают подхватить ее.

Вероника поняла, что просто обязана проснуться. Она нужна там, внизу. Её сердце разрывалось от жалостливых звуков, которые девушка слышала даже через облака.

Она вздрогнула и открыла глаза. Кажется, она уловила тихий шелест перьев и прикосновение ветра, поднимаемого могучими крыльями. Но когда сон отпустил, оказалась на том же месте, где заснула, — под раскидистой яблоней, растянувшаяся на каменистой земле.

Вероника медленно и тихо поднялась, прижимаясь спиной к узловатому стволу. Что-то было не так, напряжение витало в воздухе. Луна вновь скрылась за облаками, а тяжелая липкая тишина становилась невыносимой.

Девушка затаила дыхание и, осторожно раздвинув яблоневые ветви, огляделась: никакого движения вокруг, ни единого шороха. Все равно ей было не по себе. Веронике ни за что не хотелось оставаться на земле, и она быстро полезла вверх. Острые шипы на стволе и ветвях больно впивались в кожу, ветки царапали руки, цепляли за одежду, но она упрямо карабкалась все выше и выше. Девушка затаилась в развилке, тихая и незаметная, словно ночная тень. Если потребуется, она просидит без движения всю ночь и будет молиться, чтобы никто не нашел ее.

Через некоторое время Вероника, удержав себя от того, чтобы сменить затекшую ногу, на которую опиралась, услышала тихий, но довольно внятный шорох и почему-то сразу поняла, что это не козерог. Она прикусила губу: двигаться нельзя, нужно сидеть тихо, что бы она ни увидела или ни услышала…