Нити

— Что бы ты ни сделал, Илюша, для меня ты всегда останешься сыном. Хоть и вижу я тебя все реже, и стал ты какой-то холодный. Задумчивый.

Их глаза встретились и Илья впервые с содроганием ощутил всю боль, что она испытывала за последние годы. Боль, недоумение, зачатки обиды на неблагодарного сына, который никак не может подарить внуков и вспоминает лишь по праздникам или в какие-то тяжелые моменты. Который односложно отвечает на звонки, сухо и кратко, цедит слова в трубку, словно она отвлекает его от важных дел. Который обещает позвонить и не звонит. Обещает навестить, но каждый раз находятся причины, по которым визит откладывается. Слишком мрачный и угрюмый сын, который трудно сходится с людьми и почти не улыбается…

Он выдохнул, зажимая рукой рот, и поскорее уставился в пол, чтобы не выдать себя.

— Что такое? Тебе плохо?

— Нет, мам. — Илья сильно ущипнул себя. Заставил поднять глаза. — Прости меня за все. Я не хотел тебя ничем обидеть.

Мгновение-другое она смотрела на него влажными глазами, часто моргая. Уронила крупную слезу.

— Все хорошо.

— Ладно. — Он не знал, куда деть глаза и ненавидел себя в такие моменты. — Проехали.

Повестка лежала на столе серым изжеванным комком. А почему бы нет, подумалось Илье. Он не спеша допил чай. В зале уютно тикали часы. Надев очки, мама изучала кассовый чек.

— Опять цены подняли. Яйца уже по шестьдесят. Паразиты.

— А с коммуналкой как?

— Не спрашивай. Рисуют, что в голову взбредет. Сколько ни экономлю, каждый месяц больше приходится платить.

Мама смяла чек и выкинула в мусорное ведро.

— Ну, останься, отдохни.

— С удовольствием, но надо идти. — Илья указал взглядом на документ.

Она кивнула. Взгляд ее потеплел, лицо слегка разрумянилось.

— Мам?

— Да, сын.

— Ты не замечала за мной никаких странностей? В детстве.

— Нет, — она улыбнулась. — Обычный ты был ребенок. Непоседливый. Ни минуты не мог на одном месте оставаться.

— Ну ладно.

— Рассказывай, что происходит. Ты обещал. Помнишь?

— Да. Но ты женщина суеверная, поэтому можешь все неправильно истолковать.

— Это уже мое дело. Давай, колись.

— Ты слышала про такое выражение, вроде «мы повязаны» или «скованы узами» и прочее в том же духе?

— Конечно.

— Так вот. Это, оказывается, по-настоящему. Такие связи существуют в реальности. Похожи на тонкие провода под напряжением и существуют на каком-то ином, параллельном нашему, мире. Люди связаны, хотя не подозревают об этом. И когда с одним человеком что-то случается, другой это ощущает. Он думает, что виновата мистика, какие-то высшие силы, а на самом деле, его просто дернуло, потому что он связан.

Илья смотрел на маму, ожидая реакцию. Она ласково разглядывала его. Сняла очки.

— И это твоя великая тайна?

— Ты что, знаешь?

— Да. Мы же создания Божьи, наделенные душой.

— Нет, не в том смысле…

— В том, сынок. Именно в том.

— Нет, мам. Люди связаны буквально, тут действует какая-то энергетическая закономерность, из области физики или чего-то там. Речь не о душе.

— А в чем разница? Если мы говорим об одном и том же, только разными словами.

Илья призадумался. С надеждой посмотрел на родительницу:

— Ты их видишь?

Мама засмеялась.

— Я чувствую, и этого мне вполне достаточно.

— То есть…

— Я знала, что ты сегодня приедешь. Знала и все. И нет в этом ничего удивительного.

То, с каким спокойствием были произнесены эти слова, обескуражило Илью. Но не удивило. Вероятно, чем сильнее связь, тем мощнее проявляется ее сила в реальном мире, пусть и невидимо для обычного глаза.

— Есть еще кое-что, — добавил он. Помедлил, выбирая подходящее слово. — Люди. С ними что-то происходит. Раньше они были злобные, глупые, веселые, грубые, хамы, и даже дураки, а сейчас они…

— …никакие.

— Да.

Они обменялись взглядами. Мама посмотрела в окно, подумала о чем-то, и на лице ее проступило несколько морщинок. Сказала:

— У меня подруга изменилась до неузнаваемости. Раньше общались, а теперь она мимо меня на улице проходит. Смотрит как на пустое место. И в глазах ее — пустота. Мы даже не ссорились, она перестала общаться, отгородилась невидимой стеной. А если человек не хочет общаться, я никогда не стану навязываться. Ты же меня знаешь.

Еще как, подумал он. Очень хорошо знаю.

— Да, — сказала мама. — С людьми что-то происходит. Страшно признаться, и со мной тоже. Иногда сижу у окна, смотрю во двор, и такие жуткие мысли в голову лезут, что Господи спаси и сохрани. Я тебе даже говорить не буду, какие мысли. Страшно. Но потом вспоминаю, что у меня есть ты. Раньше был Виктор, было хоть веселее, а теперь вот одна. Об одном жалею. Что не родили мы тебе брата или сестрицу. Одиноко тебе наверно, Илюша.

— Нормально, мам. Справляюсь. — Илья взял повестку, сунул в задний карман штанов. — Ты гони от себя эти мысли, потому что они могут привести к чему-то по-настоящему страшному.

— Знаю.

— Это повсюду. Со всеми. Нужно разобраться, в чем причина. У меня отчасти шкурный интерес. И отступать уже некуда. Закрутилось все как-то. Ладно, пойду.

Они вышли в коридор. Илья обнял и поцеловал мать. Сказал:

— Время сложное. Для всех нас. Я бы остался, но, правда, не могу. Так что будь осторожнее.