Нити

Илья привалился спиной к крыше машины и смотрел на происходящее. Желанный «Склиф» был так близко и так далеко. Дышать было трудно не только из-за разбитого носа и пневмонии. При каждом вдохе бок раздирала острая боль. Похоже, ему все-таки сломали ребра. Собирая остаток сил в кулак, Илья пополз на четвереньках по проспекту. Мимо все еще проезжали машины. Какой-то водитель остановился и молча ждал, пока он переползет его полосу движения. По площади метались тени, как в пандемониуме. Илья упрямо полз вперед. Мимо лежащих ничком людей. Мимо догорающих покрышек. Мимо обугленного тела, вплавленного в офисное кресло. Один раз к нему подскочил полицейский и с разбегу пнул в живот. Из легких вылетел весь воздух. Полицейский отошел, посмеиваясь. Илья корчился на асфальте, скребя ногтями подмерзающую грязь, и тихонько свистел, как сдувающийся матрас.

Становилось холодно.

Илья понял, что не сможет. Останется лежать здесь. Утром придут дворники и уберут мусор. Только работы у них будет чуть больше чем обычно. Илье стало стыдно перед гипотетическим дворником за то, что ему придется возиться с его околевшей тушей, волочь ее до мусоровоза и закидывать в грузовое отделение. Тратить силы, время, здоровье. Глупо, ох как глупо.

И все, что он увидел, что узнал и к чему стремился, все это стало каким-то незначительным. Неважным. В сущности, такого исхода следовало ожидать. То, что не сделали портные, закончили хулиганы с ментами. Напрасные усилия. Ты можешь танцевать на проволоке, но по ней все равно пустят ток.

Две колонны перекрыли вид на площадь. Ноги. Над ним стоял человек.

Илья хотел закрыть лицо и не мог. Сейчас будут бить. Обидно. Хоть лицо и чужое. Человек постоял еще немного, потом взял Илью под мышками, потащил. Что-то частенько с ним стали обращаться, как с вещью. Человек кряхтел, и стало ясно, что он немолод, и усилия даются ему с трудом. Илья мудро решил не дергаться, и вскоре человеку удалось дотащить его до автостоянки недалеко от больницы.

— Мне надо туда, — прохрипел Илья. Каждое слово наотмашь хлестало его болью.

— Нет, — сказал человек. Это был усатый мужчина лет шестидесяти. Сухопарое лицо скрывалось в тени кепки. — Не надо.

— Почему?

Мужчина мрачно рассматривал Илью. Тот после нескольких неудачных попыток выудил из кармана сверток с написанным женщиной с Дмитровского шоссе адресом, который четко указывал на больницу.

— Мне надо, — твердо сказал Илья.

— Это крючок, — сказал мужчина. — И ты болтаешься на нем весь день. Ты явно не рыбак, братец.

Мужчина бесцеремонно развернул сверток, и Илья увидел там клубок белых ниток с воткнутой в него булавкой. Сунул его Илье и пока тот разглядывал презент, открыл дверцу в старые Жигули четвертой модели.

— Залезай. Повезу тебя латать.

— Я вам не верю.

— Это правильно. Но тебе ведь нужен Nomad?

Илья смотрел на мужчину. Тот повторил:

— Садись. Нам уже нечего терять.

Тут он был прав.

29

Илья отключился на пару часов. А когда очнулся, увидел, что лежит на кушетке в убого обставленной комнатке с высоким потолком. Усатый колдовал над его носом.

— Где я? — прогундосил Илья.

Мужик коротко рассказал. Это его комната в общаге при НИИ. А сам он — фельдшер «скорой помощи». И сегодня у них полный аврал. Раненых в уличных схватках везут штабелями. Все машины на выезде. Он с коллегами оказывал помощь прямо на площади, помогал отвозить пострадавших, пока не наткнулся на Илью.

— А теперь помолчи, — он закончил смывать кровь. — Буду тебе нос вправлять.

Фельдшер исчез из поля зрения, а потом вернулся с бутылкой водки. Налил полстакана.

— На.

Илья взял посуду двумя руками.

— Как вас зовут?

— Константин. Для тебя — дядя Костя. Пей.

Илья выпил, не чувствуя ни вкуса, ни огня от алкоголя. Просто что-то жидкое потекло по горлу в пищевод, а оттуда в желудок. Дядя Костя подождал с минуту, потом сказал:

— Возьмись-ка за что-нибудь.

Илья послушно взялся за подлокотники. Фельдшер потрогал опухшую синюшно-красную шишку на том месте, где когда-то был нос. Слегка надавил. А потом резким движением схватил и повернул. Раздался хруст.

Илья не кричал. Горло ему что-то перекрыло, и, задыхаясь, он повернулся к полу. Под нос предусмотрительно подставили миску, и Илья обильно изверг туда скопившуюся мокроту — буро-зеленую, с багровыми сгустками кровавых соплей. Казалось, этому потоку не будет конца. Когда обессиленный, он откинулся на подушку, чтобы отдышаться, дядя Костя посмотрел в миску и сказал:

— Так.

Он послушал дыхание, посмотрел горло и опять сказал:

— Так.