Нити тьмы

Она провела Пайн по длинному коридору – пол здесь оказался не мраморным, а выложенным половицами из грецкого ореха разной ширины. Франклин распахнула двойные двери и жестом предложила Пайн войти. Она закрыла дверь, и Этли оглядела комнату с огромным количеством книг. В камине потрескивал огонь. Рядом стоял красивый деревянный письменный стол с кожаной отделкой и набором антикварных пишущих инструментов, аккуратно разложенных на полированной поверхности так, что сразу становилось очевидно, что они стоят целое состояние. Ковер под ногами Пайн был толстым и мягким. Создавалось полное впечатление, что роскошный английский дом перенесли прямо на Манхэттен. Возле одной из стен находился бар.

– Хотите выпить? – спросила Франклин.

– Нет, но вам стоит себе налить. Поможет.

Хозяйка дома вздрогнула, но налила себе бренди из графина в бокал и стала побалтывать в нем выпивку.

Нора Франклин была одета в консервативное, сшитое на заказ темно-синее платье. Она распустила узел волос и позволила светлым локонам разбежаться к плечам. Потом села на стул с высокой спинкой; Пайн расположилась напротив, на маленьком диване.

Франклин сняла туфли на высоких каблуках и потерла ноги.

– Пора бы женщинам перестать носить эти проклятые штуки, – заметила она.

– Я думаю, вы можете носить все, что пожелаете, в отличие от многих других женщин. Но я пришла к вам не для того, чтобы вести беседы о нарядах.

– Хорошо, тогда о чем вы намерены говорить, помимо ваших диких безосновательных утверждений?

– Ваш личный капитал впечатляет, – начала Пайн. – Один только дом стоит не менее десяти миллионов, не так ли? И у вас есть еще один в северной части штата Нью-Йорк, верно?

– А еще чудесное местечко на юге Франции. Очаровательная вилла. – Франклин глотнула бренди, с легкой насмешкой посмотрев на незваную гостью, и Пайн решила этим воспользоваться.

– Для женщины, которая провела в конгрессе последнюю дюжину лет на фиксированной заработной плате в сто семьдесят пять тысяч долларов, это значительное достижение.

– Раньше я работала адвокатом, – напомнила Нора.

– Верно, но всего несколько лет. И ваша практика не приносила больших денег.

– Я делала удачные инвестиции.

– Ваше положение в конгрессе позволяет писать законы, затрагивающие компании, в которые вы вкладывали деньги, я проверила.

– Но это привело бы к конфликту интересов.

– Конечно, но такие вещи происходят. А дело в том, что члены конгресса составляют законы так, что в них остаются дыры размером с Большой каньон. Доказать подобную коррупцию почти невозможно, и прокуроры перестали пытаться добиться в суде признания вины.

– Спасибо Верховному суду Соединенных Штатов. Но если у вас есть жалоба, вы можете поговорить с моими помощниками, – спокойно сказала Франклин.

– Я думаю, вы уже сталкивались с конфликтом интересов. Но сомневаюсь, что бо́льшая часть вашего состояния получена именно так. Ваша официальная финансовая отчетность имеет большой допуск. Вы не должны сообщать стоимость вашей главной резиденции, как и размер активов в некоторых трастовых фондах. Не сомневаюсь, что вы воспользовались всеми лазейками в законах.

– Напротив, я не пытаюсь скрыть свое состояние, – возразила Франклин. – Вы знали, где я живу, или смогли проследить меня до моего дома. Я устраиваю приемы и акции по сбору денег здесь, а также в других своих резиденциях. Моя личная финансовая история предельно прозрачна.

– Ничего подобного. Члены конгресса не должны подвергаться серьезным проверкам, и мы многого не знаем о вашем прошлом.

– Средства массовой информации моментально нашли бы слабые места в моей биографии. Если вы ставите под сомнение мой патриотизм, я напомню вам, что мы даем клятву хранить молчание, а как член комитета по разведке я приносила отдельную клятву.

– Это всего лишь слова, ничего больше, – отрезала Пайн.

– Я – выборное официальное лицо, – заявила Франклин. – Избиратели голосовали за мою честность. Так что данный вопрос можно считать закрытым.

Пайн покачала головой.

– Я так не думаю.

– Послушайте, у меня был длинный день, и мне пора спать.

– Уж поверьте мне, теперь ваши дни станут еще более длинными, – заверила ее Пайн.

Франклин подалась вперед и прорычала:

– Я устала от пустой болтовни. И, чтобы вы знали, невнятные угрозы не производят на меня впечатления. Еще одна такая попытка, и я привлеку вас к суду за клевету. И начну проверку конгресса под лозунгом: контролирует ли ФБР своих агентов. Вряд ли директору понравится, что его агенты выходят за рамки.

Пайн также подалась вперед.

– Тогда позвольте мне сделать эти угрозы чуть менее невнятными. Все пентхаусы находятся под постоянным наблюдением; в любой момент мои коллеги получат ордера на обыск у вас – и один только бог знает, у какого количества высокопоставленных чиновников, исполнительных директоров, судей, полицейских и других предателей.

– Вы думаете, меня шантажировали, агент Пайн?

– Не припоминаю, чтобы речь шла о шантаже, – холодно заметила Этли. – Интересно, почему вы вдруг затронули эту тему?

Франклин напряглась, но тут же расслабилась и сделала еще один глоток бренди.