Ницше

Церковь воюет со страстью при помощи отсечения, кастрации: деятельность, ее «попечение» — кастратизм. Она никогда не спрашивает «как одухотворить, украсить, обожествить желание?» Во все времена вся тяжесть ее дисциплины служила искоренению чувственности, гордыни, страстного желания властвовать, обладать, мстить. Но искоренение страстей есть искоренение жизни: практика церкви враждебна жизни.

Одухотворение чувственности зовется любовью; она есть величайший триумф над христианством. Другой триумф — наше одухотворение вражды. Оно состоит в глубоком постижении ценности обладать врагами: говоря коротко, это означает действовать и мыслить способом, обратным тому, каким действовали и мыслили до сих пор. Церковь всегда желала уничтожения своих врагов: мы же, имморалисты и антихристиане, мы видим для себя выгоду в том, что церковь существует…

Сильнее всего ненавистен верующему не свободный ум, а новый ум, обладающих новой верой.

Фундаментальный упрек Ницше в адрес христианства связан с его требованием «уподобиться Богу», «слиться с Богом», тем самым приобщиться к высшим ценностям, добру и красоте. Это — недоверие к жизни, отказ от самих себя, попытка отучить человека смотреть на себя как на творца ценностей, покушение на эволюцию духа. Если все ценности уже созданы и существуют «там», зачем нужен человек? зачем Бог создал его? «Близится время — пишет Ницше, — когда нам придется расплачиваться за то, что целых два тысячелетия мы были христианами».

Это тоже величайшее предвидение Ницше, за которым кроется понимание ответственности христианства за утопии равенства, рая на земле, существования без боли и борьбы, за которое прежде надо «пострадать». Все это — категорически отвергаемый Ницше мистицизм, отнюдь не безобидный. Ведь мистицизм, повернутый с неба на землю, по словам Г. Померанца, есть революция. Достоевский это только угадывал, Ницше прокричал со своего креста. То, за что Христос заплатил собственной жизнью, когда-либо потребует миллионы жизней поверивших в его мистику, мистику рая на земле. Французская революция и социализм — наследие христианской идеи равенства и убожества среднего человека.

Ницше считал христианство обанкротившимся мировоззрением и возлагал на него ответственность за наступление эпохи тарантулов, социалистов, коммунистов. Рожденному христианством нигилизму Ницше противопоставлял стоическое amor fati, любовь к року, вызов судьбе. Евангельская традиция, считал он, должна уступить место мифу «вечного возвращения», воплощенному в его собственном учении. Не отрицание человеческого, не разрушение святого, но признание миродержавной судьбы, углубление религиозного чувства, возвышение Личности — таково движение человеческого духа.

«Бог умер, да здравствует рок!» — в этих словах можно резюмировать итог «переоценки ценностей» у Ницше.

На месте христианского святого-юродивого он хотел видеть сильного и благородного человека, существо высшего порядка, воплощение воли к могуществу.

Добродетели, в основе которой лежат юродство и страх, он предпочел нравственность могущества и силы жизни.

Der Übermensch

Место, занимаемое человеком на иерархической лестнице, определяется теми страданиями, которые он может вынести.

Ф. Ницше

Все дело в том, как мы понимаем, как мы произносим слово «сверхчеловек».

Вл. Соловьев

Макиавелли. Лучше, чтоб тебя боялись, чем любили.

Монтень. Лучше, чтоб меня любили, чем боялись.

А вас? А тебя? А меня?

Или так: приносить себя в жертву, желать собственной гибели — вот награда! — Приемлемо ли это для тебя, для меня, для вас?