Нью-Йоркская школа и культура ее времени

Вечеринка проходила в лофте, но в лофте с паркетными полами, безупречно чистыми стенами и величественной колоннадой во всю длину помещения. На ней собралось множество неугомонных «стариков», но и еще около восьмисот человек – коллекционеров, дилеров, музейных работников и других деятелей сильно разросшегося мира искусства. Всем им были разосланы письменные приглашения, а у дверей их осматривали вооруженные детективы. Когда-то, заметил известный поэт, детективы выслеживали людей с сомнительной репутацией, вроде художников. Теперь же сами художники нанимали детективов. Было трудно понять, что произошло. Откуда эта фантасмагория, как такое могло случиться? Ответы в какой-то мере давали обстоятельства. Десять лет назад в Нью-Йорке было около тридцати представительных галерей. К 1961 году их стало более трехсот, и они устраивали около 4000 выставок в год. Этот беспрецедентный рост размыл границы сообщества художников и внес хаос в их ряды. Теперь нельзя было быть уверенным, что встретишь в баре привычную публику. Всюду попадались незнакомцы. Общность позиций исчезла, поскольку возросшая активность породила новые эксперименты и вместе с тем создала новые условия для возрождения, казалось, устаревших стилей. Интернациональный успех Нью-Йоркской школы вызвал в американском искусстве немедленную реакцию в широком спектре от серьезного развития ее достижений до их категорического отрицания. Пресса, осознав к этому времени медийный потенциал художественного рынка, держала свою аудиторию в ожидании постоянных перемен и появления новинок. В 1960 году она даже вышучивала абстрактный экспрессионизм и превозносила новые веяния. Победный танец или, по выражению Кислера, «вечная карманьола», которая поддерживала Нью-Йоркскую школу около десяти лет, когда она вела эстетическое завоевание мира, закончилась. В шестидесятых танцевали другие и под другие мелодии. Нью-Йоркская школа исчезла, и на ее месте осталась, как многие и предвидели, горстка изолированных индивидов, продолжавших заниматься живописью.

Послесловие

Я пыталась определить роль Нью-Йоркской школы как с точки зрения истории вопроса, так и с точки зрения совместной истории связанных с этой школой индивидуальностей. Должна сознаться, я свято верю в то, что существует точка, в которой история, среда и культурные образцы отступают. В ней, пусть и ненадолго, внезапно просияв, побеждает удивительно самобытное искусство. Я считаю, что в конце сороковых – начале пятидесятых Нью-Йоркская школа достигла этой таинственной точки во времени и пространстве: искусство одержало победу, работа нескольких отдельных художников, казалось, существует за пределами всевластного контекста и независимо от него. Разумеется, этот момент длился недолго и к 1960 году закончился. На коллективную душу художников стали воздействовать новые стимулы, в модернистской традиции появились новые поколения, разрушившие миф недавнего прошлого. Миф был настолько мощным, что поддерживал старшее поколение, а один из его аспектов состоял в том, что художник должен работать вне системы. Миф сам по себе обладал структурой, и в качестве системы его было достаточно.

Уход мифа Нью-Йоркской школы был относительно быстрым, и я объясняю его ослепительный промельк мощными социальными переменами в Америке. Европа пережила в XX веке тяжелейшие войны, но там никогда не происходило такого быстрого изменения ценностей, как в США. Гражданская война, к примеру, привела к радикальным изменениям во время Реконструкции Юга, но спустя несколько месяцев все вернулось на свои места. Двадцатые годы нашего столетия отличал ажиотаж, тридцатые – большие перемены, а затем, в сороковых, произошел крутой поворот. Поскольку стабильной системы ценностей, в которой работал художник в Америке XX века, не существовало, нетрудно понять, сколь невероятным было возникновение полноценного художественного движения.

Ханс Хофман. Memoria in Aeterne. 1962. Эта картина явилась выражением скорби Хофмана по собратьям-художникам Артуру Б. Карлесу, Аршилу Горки, Джексону Поллоку, Брэдли Уокеру Томлину и Францу Клайну. Фото публикуется с разрешения Музея современного искусства, Нью-Йорк.