Ньювейв

Петр Мамонов к тому времени уже жил в деревне, и все «My», вместе с нашим народом проходили испытание нищетой. Никто не знает, что бы было, если бы наша группа сохранилась. Но сейчас уже понятно, что многие, кто брал паузы в девяностые, сберегли тонус для нулевых. Наш барабанщик Алексей Павлов вместе с клавишником «Звуков My» Павлом Хотиным создали проект MD&C Pavlov. Я же оказался тогда с двумя детьми на руках и был вынужден сдавать квартиру, проживая на даче. Я сумел вернуться в антикварный бизнес, который в «лихие девяностые» резко криминализировался. В тот период появилось множество грабителей, охотившихся на коллекционеров, и мой отец не стал исключением: к нему в его арбатскую квартиру вломилась банда, причем влезли через окно, привязавшись тросами за крышу. Спустились к нему на балкон, вырезали стекло и, приставив пистолет к виску проснувшегося отца, связали и вынесли все картины лучших мастеров русского «серебряного века», вырезав их из рам. Потом часть похищенного мы со сводным братом нашли. Никакие связи с авторитетами из уголовного мира никого тогда не страховали. Новоиспечённых банкиров брали в заложники, пытали, кого-то регулярно убивали. Два брата Квантришвили, знакомые нашей центровой компании с юности, не рассчитали своих возможностей и погибли. Отарик тогда создал фонд спорта. И вот сначала убили его, выстрелом из снайперской винтовки возле Краснопресненских бань, это было громкое дело, а потом чеченцы разобрались и со старшим – Амирана взорвали. Закончилась эта кровавая декада подрывом жилых домов с москвичами, что дало возможность захватить власть в Кремле отставным кгб-шникам. Народ облегченно вздохнул…

Но это было потом, когда уже началась настоящая кавказская война. Помню, в перестроечные годы были многолюдные митинги, а так как политика меня всегда интересовала, я в них принимал участие. И вот, когда началась очередная фаза русско-чеченской войны, меня это достало так, что я пришел на Пушкинскую, на антивоенную демонстрацию. До этого в восьмидесятые мы с друзьями– художниками ходили несколько раз на Манежку выступать против коммунистов, вместе с пятидесятитысячными толпами. А тут пришел, смотрю: стоит совсем небольшая группа людей во главе с Егором Гайдаром. Постояли мы с антивоенными плакатами, прихожу домой, включаю телевизор – а там Ельцин объявляет, что война окончена. Я тогда сказал жене, в шутку: вот как надо ходить на демонстрации, какой эффект!

М. Б. Тогда уж, если зашел разговор о политике, скажем, что многие музыканты приняли участие в предвыборной компании уже сильно сдавшего Ельцина.

А. Л. Да, это было при мне. Сейчас многие стесняются об этом вспоминать, но дело было так: в клубе «Вудсток», у Даниловского рынка (мы с Гребенщиковым туда были приглашены) сидели Стас Намин, режиссер Соловьев, возможно, Гройсман, какое-то количество музыкантов – и вот после одного заздравного тоста речь пошла как раз об этих выборах. Ельцин, как и Горбачев, политик нового времени, сразу же понял пользу от общения с музыкальными кругами и интеллигенцией. Мы тогда поспорили, стоит ли помогать власти или нет: Ельцин был еще дееспособен, но проблемы со здоровьем уже были. Мне эта история сразу не понравилась. В итоге некоторые из тех, кто согласился, повели себя непоследовательно. Смешная история случилась с Гариком Сукачевым: самолет приземлился где-то в Сибири вместе с целой ордой музыкантов. Так вот Гарик, в явно приподнятом после перелета настроении, на вопросы набежавших журналистов, кого он прилетел поддерживать, сказал «я всегда был горбачевец». После чего его сняли с тура и отправили домой. Возможно, кто-то и заработал на этом, но тот же Гребенщиков всегда мотивировал своё участие в компании «Голосуй или проиграешь» тем, что не мог отказать своим друзьям, хорошим людям. А, к примеру, Макаревич всегда имел свою гражданскую позицию и, возможно, не всегда к месту с этой позицией всюду лез, искренне считая, что коммунисты никак не должны победить. В целом, я с ним согласен, наблюдая нынешнюю ситуацию. Скорее всего, такой же, как сегодня, антидемократический реванш состоялся бы уже тогда в 1996-м, приди к власти Зюганов со-товарищи. Ельцин же станцевал на сцене, победил и вскоре отошел от дел. А фоном к этой пошлости стал формат «русского рока».

В столице все каким-то образом цвело – при поддержке радио – сначала SNC, «Европа плюс», позже «Максимум». Начались крупные музыкальные фестивали, те же «Максидром» и «Крылья» с «Нашествием», но сказать, что они выдвинули на мировую сцену каких-то серьезных звезд, увы, нельзя. Скорее, открыли столицам группы, которые ранее незаметно существовали в провинции. Эти группы вписались в новый мир масс-медиа, и с появлением интернета стали относительно популярны. С другой стороны, с большими перерывами, скромненько, как дворняга из конуры, подавали свой голос артисты, сформировавшиеся в годы Советской власти.