Ньювейв

Еще отогревали все эти панковские истории про Свинью и слухи про то, что он нагадил на Красной площади. Звал тоже на концерты, но так и не пересеклись. А местечко у нас было славное, смена начиналась тем, что начальник, бывший полковник, собирал всех старух и включал «Вечерний звон». Поскольку мне приходилось часто отлучаться для участия в различных записях, на меня там жутко напрягались. Последний раз ко мне приезжал Анжей из «Манекенов», и по возвращении я придушил там кого-то. Сорвался. Сам понимаешь, сижу как в похоронном бюро, в костюме с бриллиантами, и шизофреников в литературные империи запускаю. А на улице весна, солнце такое… Мы сидели тогда раздельно, по трем подъездам, я, Петя, и Вася. При этом отходить никуда нельзя было. Гестапо. Достало это все меня, нашел я Шумова и говорю: «Вась, давай уходим, а?» Он мне: «Юр, я тоже увольняюсь. Вот сейчас Петю дождемся и уходим». И вот, вдалеке появляется модель в шапочке-петушок «ЦСКА», с дипломатиком, плывет такой полувменяемый Петро. Ждем его, договариваемся о прощальной вечеринке с Васей, и тут Петя бросается на землю и говорит: «Вот Юра, вот эти листья – это наш мир. А я – это корни, это корни». И начал откапывать желуди. Запускать свои щупальца под землю. Тогда мы как раз написали песню «Лифт на небо» и устроили в старушечьем раю прощальный концерт, на который наехало немало человек знакомых.

На дворе стоял уже 87 год, и стали проводиться официальные рок-концерты. Была еще серия выступлений на Кузнецком мосту, но меня не так уж часто звали, побаивались и харизмы, и живописи моей. Тогда же состоялся фестиваль в Прибалтике, где местная публика вообще не воткнулась в авангардное действие. Им всем нужно было веселье и песенки такие, чтоб хором подпевать можно было. А я, как обычно, подошел ко всему серьезно. Мой друг, Ричард Арвелла, помог со сценическим образом и мы соорудили такую целлофановую конструкцию наподобие букета, куда меня, абсолютно голого, воткнули. В итоге я представлял собой целлофановую мумию с седыми волосами, зачесанными после покраски. Прибалты после нескольких минут выступления взорвались от негодования и начали свистеть и орать. Тогда же как раз шла мощная конфронтация между Россией и Прибалтикой. И мы попали на ее пик. «Кино» кое-как отыграло, «Наутилус» еще как-то терпели, а меня уже вообще не могли. У меня колдовская музыка. Причем с самими прибалтами у меня были чудесные отношения. Я частенько отдыхал по всяческим местным замкам.

Ездил, как уже говорил, и в Питер, общались с местными музыкантами, которые тоже налегали на все электронные новации. Тогда там были «Виды рыб», «Новые композиторы». Я ездил туда и раньше, в начале 80-х, когда «Братья по разуму» только начинали клеить вручную пленки, ездил и позже, когда «Новые композиторы» клеили фрагментики кинофильмов. Чем-то помогал, чему-то и учился.