Низвержение

Бюро. Цилиндрическое-металлическое здание на самой окраине города, поближе к Промзоне в надежде, что местоположение отобьет желание у каждого, кто вознамерится повторно посетить столь родное для большинства заведение. Психически здоровый человек не может в принципе подозревать о том, что по соседству от него или даже где-то в городе стоит такая немудреная в архитектурном плане постройка, площадью всего в несколько десятков квадратных метров, до тех пор, конечно же, пока нужда не приспичит обратиться в Бюро. Бюро официально не рекламируется, ибо в этом нет нужды, контактами делится неохотно, имеет гибкий рабочий график, подозрительно неудобный для любого просителя, и вмещает в себя гораздо большее количество людей, чем рассчитывали зодчие. Должно быть, положение просителя граничит с катастрофой или нескончаемой скукой, что иногда является суть тем же, если у него возникла отчаянная мысль обратиться за помощью в Бюро, пока еще не имея представления, как туда добраться или же к кому обращаться, да и вообще что из себя представляет это Бюро. На языке просителя вертится емкое словцо, которое должно бы охарактеризовать заведение, предоставляющее услуги по решению житейских проблем, в голове возникают сменяющие друг друга мутные образы строения, пока неизвестного, но обязательно существующего, потому что в мире должны существовать такие заведения. Тогда-то проситель и начинает любопытствовать, перебирая в памяти все известные в городе учреждения, рыться в справочниках, звонить во все концы города, впрочем, безрезультатно, чтобы в итоге обратиться за помощью к своим знакомым или близким, спросив так, мимоходом, стоя у дверного косяка: «Да, кстати, ты случайно не знаешь, где у нас в городе… эм… как его, Бюро?» На что ему точно скороговоркой ответят: «Бюро? Какое еще Бюро? У нас в городе? Не знаю про такое. А зачем тебе вообще оно надо? Ты не заболел случаем?» – «Да нет, не заболел», – на отвяжись ответит он. – «Мне просто посоветовали обратиться в… Как его? Бюро? Кажись, да. Мол, там помогут решить одну проблемку…» – «Дорогуша, поверь мне», – перебьют его. – «Никто, вот абсолютно никто в этом мире не решит твоих проблем за тебя. Можешь, конечно, пытаться их сбросить на других, но от этого проблемы никуда не денутся сами по себе, так что Бюро, не Бюро – нужно просто взяться за голову. Возьмись за голову, вот и все» – на что проситель пожмет плечами, вполне возможно, придя к выводу, что не так и сильно ему надобно в это самое Бюро – эта мысль будет крутиться в голове еще некоторое время, но в итоге затеряется в омуте житейских забот. Вполне возможно, что на следующий день проситель испытает чувство, будто что-то разрушительное, вполне близкое к катастрофе, как горящая машина в ночи, пронеслось мимо него, не задев его и не оставив следов на дороге. Тогда его душа наполнится какой-то неизъяснимой легкостью, которую он будет испытывать весь оставшийся день. Эту легкость зачастую путают с хорошим настроением или даже каким-то особым настроем, на который повлиял здоровый сон или, быть может, сытный завтрак, но все это неправда и заблуждение организма, что всеми доступными механизмами пытается защитить просителя от так называемых «инцидентов». Хуже, когда просителю отвечают: «Бюро? Это, случайно, не то заведение, куда дядя Женя простаивает очереди день и ночь и уже какой день не может добиться собеседования?» С кухни долетят голоса: «Мань, кто там?» – «Да вот, Мориц зашел к нам, Людкин сын, помнишь его? (Ну и имечко, конечно!) Про Бюро спрашивает… Даже не знаю, что и сказать тебе, дорогой. У нас там, тьфу-тьфу, никто не работает, да и нужды, благо, не испытываем, разве что Женьке сегодня понадобилось разок туда наведаться мимоходом, да и то, гляди, неделями своего получить не может. Хотя вон, кого ни спросишь, всем в Бюро подавай, прям крайняя важность! Слушай, Тань, а не подскажешь, где это в городе находится-то?» – прокричат в ответ, и уже на этом этапе проситель почувствует что-то неладное, но интереса ради досидит до конца сценки, как бы предвосхищая сутолоку, которой только и будут набиты дальнейшие дни и недели. «Бюро? Боже мой, вы про то, что на углу Стращенной и Кольцевой? Сколько же горя мы нахлебались с этим несчастным Бюро, лучше б мы вообще и не думали ходить туда!» – пыхтя, выбежит из кухни уже зрелая женщина, вытирая руки об фартук, еще не зная, от чего запыхалась больше, то ли от готовки, то ли виной тому разговоры про Бюро. «А что Бюро-то?» – скажут ей. – «Что в Бюро?» – в отчаянии всплеснет она руками. – «Да из-за него, из-за Бюро вашего, Ваня в долгах погряз и никак выпутаться не может!» – в слезах вдруг всплеснет женщина руками, вытирая глаза кончиками все того же почерневшего фартука – «И дочу в школу вовремя из-за этого не отдали! Ох, боже мой!» – «Да что было-то, ты можешь сказать, бога ради?!» – опять спросят у нее, а она усядется на самый край тумбочки и начнет навзрыд потихоньку рассказывать: «Да ты же знаешь, что Ваню недавно уволили, хотя он называет это сократили! Хотя как могли его сократить?! Был лучшим работником, лучшим! И премии, и отпуска, и командировки – все было! И все пропало! И вот ему приятели посоветовали в Бюро обратиться, да он, дурная голова, их послушался! Теперь не знает, как выкрутиться, ему каждый день звонят, у нас трубка телефонная уже разрывается, а Ване хоть бы что! Сидит в своем кресле-качалке, качается как полоумный, говорит только трубку не брать, и все хорошо будет… Да что будет-то?!» И польются горькие слезы, про Бюро уже ни слова, все только о детях да об извечном горе, черном пятном высеченном в каждой семье. Проситель в онемении застынет в дверном проеме, не зная, чем помочь, какие слова утешения подобрать, а в голове рой мыслей и все про Бюро. «Как? Куда? Что меня там ждет?» – клубится в его голове в неведении. «Мориц, ты лучше домой поди, видишь, что происходит. Кто ж знал, кто ж знал, что беда такая случится…»